Дерзкий - Мария Зайцева

И нам пришлось поволноваться.

Я, правда, не столько за Ленку переживал, потому что она — на редкость боевая девчонка, сколько за то, чтоб «Три звезды» вместе с дядей Коляном и примкнувшим к ним бешеным Черным, не срыли город до основания. Они попытались, кстати. Особенно не повезло кварталу с дурной славой, который горел две суток. Говорят, там, в одном из говенных клубов, Лену держали.

Виновных не нашли, естественно, кто их будет по черепам сгоревшим опознавать?

Но пошумели знатно.

А потом все как-то вошло в свое русло. И сейчас Лена работает в Европе, она — крутой артхаусный художник, ее Черный учится вместе с ней в универе в Мюнхене, но на другом факультете, какой-то там менеджмент, я не в курсе.

В России они бывают наездами, в основном, потому что отец Ленки не может и недели обойтись без того, чтоб не пообщаться с внуком, Иваном.

Сейчас Иван сильно занят поеданием огурца, но в разговоре участие принимает.

А я смотрю на него и радуюсь своему везению.

И Лена была в городе как раз, когда я позвонил, и Черный в Европе остался, нервы не мотал. Какие-то там у него экзамены, а Лена отличница, все сдала уже, и дед вытребовал себе внука.

После того, как я по телефону кратко пояснил, чего от нее хочу, Лена пригласила меня на дачу, в выходные. Ловить теплые осенние деньки. Правда, сама она буквально через день свалила в Европу, к своему Отелло, а Ивана оставила деду на недельку.

Витя выглядит счастливым, глаза острые теплеют, когда на внука смотрит. И мне это на пользу. Может, подобрее будет.

Расспрашивать он умеет, и я сам не замечаю, как раскалываюсь по полной. И сам удивляюсь, как легко и просто вложил Машу.

Утешает одно: дальше Вити и Васи эта тема точно не пойдет.

— Витя, давай Ванечку заберу, комары закусают.

Лера, жена «Три звезды», офигенно красивая женщина с осанкой королевы, появляется на крыльце.

Витя переводит на нее взгляд и улыбается. Ему улыбка, кстати, идет, лет десять точно сбрасывает.

Хотя, «Три звезды» из той категории нестареющих мужиков, которым можно и сорок дать и пятьдесят.

А больше — не дашь.

Я знаю, что ему больше гораздо, как и его приятелю Васе, собственно, но, походу, они в криокамерах спят, потому что за последние десять лет не поменялись вообще.

Лера спускается, забирает смеющегося Ваню, целует Витю и уходит.

Я смотрю ей вслед, в очередной раз гадая, что такая королева могла найти в бывшем урке, но перехватываю острый внимательный взгляд Вити и спохватываюсь. Вот уж нечего такого зверя злить.

— Ну так что? Чего от меня хочешь? — спрашивает Витя, прикуривая очередную сигарету.

— Хочу с Васей поговорить. А он без тебя не станет, — честно поясняю я.

— О как! Вася, да ты у нас немой? — смеется Витя, и Вася тоже усмехается, переворачивая шашлык.

— Говори давай, да будем шашлык есть, — разрешает Витя.

— Дядь Вась, она уработала троих парней ногами, — поясняю я, — непривычным приемом, я, вроде, что-то такое видел… Помнишь, ты показывал? Как можно, используя инерцию тела? Она от стены оттолкнулась, в узком коридоре… Ну, ты еще говорил, что это специфика боя… В замкнутых пространствах?

Вася отрывается от шашлыка, подходит ближе, достает здоровенный телефон последней модели, на удивление ловко с ним обращается, что-то тапает, ищет, ищет, ищет…

И находит.

— Глянь, так?

Я смотрю на экран, где худой, мелкий мужик, вот так же, отталкиваясь от стены, в полете сносит с ног двоих противников. Запись очень старая, плохая. Но движение то же самое. И да, именно его мне Вася как-то показывал.

— Да.

— Это Хороводов Миха.

— Кто такой?

— Ну… — Вася переглядывается с Витей, — долго рассказывать.

— Время вроде есть.

— Смысла нет. И Михи уже нет.

— Умер?

— Да, шесть лет назад убили.

Я прикидываю по времени. Шесть лет назад… Это Маше, получается, лет тринадцать-четырнадцать? Дочь его?

— А он женат был? Дети?

— Не знаю… Официально нет. И насчет детей не в курсе. На похоронах никого, кроме учеников, не было, говорят.

— Учеников?

— Да, у него школа была, классическое карате, но его ученики могли и… не классическое.

— То есть? Еще какие-то техники?

— Еще… Кое-какие… — Вася молчит, смотрит опять на запись боя, потом выводит на экран еще, там просто учебные записи из зала.

Хороводов, ученики.

Я всматриваюсь. Запись тоже нечеткая. Видно, что писали в учебных целях. Чтоб потом со стороны понять свои ошибки.

Но отчетливо заметно, что дети разных возрастов. И мелкие совсем, и постарше.

— А вот это — его лучший, — показывает мне Вася на худого невысокого белобрысого паренька, — имени не помню, но Миха ему хорошее будущее прочил. Неплохой боец мог бы быть…

— Мог бы?.. — на экране паренек начинает двигаться, я оцениваю машинально, понимая, что да. Потенциал нехилый, особенно для его возраста. Сколько ему здесь? Тринадцать? Четырнадцать?

— Да… — Вася тоже смотрит на запись, — Миху убили в драке. Очень тупо. Ночью шел, пристали, сразу брызнули из баллончика в глаза, потом пырнули ножом, забрали телефон и мелочь, больше ничего не было. И ушли. А он кровью истек. Не смог до освещенного места доползти.

Вася прерывается, прикуривает, надвигает на глаза кепарик, с которым никогда не расстается.

Я тоже молчу, смотрю записи боев, жду.

Слов от меня не ждут, да и что тут скажешь? Тупо. Отвратительно. И жизненно. Людей убивают за тысячу рублей, за случайно засвеченное кольцо… Дядя Колян как-то рассказывал, как убили парня собутыльники за то, что принес водки и не принес спрайта, запивать…

Всякая гадость бывает.

И никакие техники боя против этого не помогут, к сожалению.

— Менты не искали толком, естественно, — продолжает, наконец, Вася, — Миха сидел по молодости. Потом вообще в криминал не лез, но судимость — она такая. Он и с детьми работал только потому, что никто про его судимость не знал, это сейчас всякие там справки и тэ пэ. А тогда… Короче, дело спустили на тормозах. А этот его ученик… Он нашел этих тварей, не знаю, как, выследил. И быстро очень. Следствие еще шло, но там сразу сказали, что особо напрягаться не будут. Типа, без вариантов, свои завалили зека бывшего. Чего лезть лишний раз? Им, сучарам, висяком больше, висяком меньше… Эх… Ладно. Короче говоря, ученик этот, походу, понял, что никто не будет справедливость восстанавливать… И сам все сделал. Нашел их… И всех порезал. Сразу и наглухо. Троих. И даже прятаться не стал, идиот малолетний. Так и остался сидеть рядом с трупами. Мы про все поздно узнали. Миха жил уединенно, особо ни с кем не общался из наших. На похоронах, говорю же, только ученики присутствовали. Я потом, уже пзже гораздо, приезжал в столицу, на могиле был… За ней ухаживали, кстати. Короче, парня того, ученика Михи, приняли, он детдомовский оказался, никакой защиты. Конечно, мы подогрели, как все выяснилось, все сделали, как надо, чтоб ему полегче в зоне было… Но через пять лет он там умер. И все. Никто не знает, почему, типа, сердце не выдержало…