Дворянин Великого князя - Роберт Святополк-Мирский

— Ну, что, князь, — насмешливо спросил Захар. — Где выкуп? Срок-то твой весь вытек!

Молодой человек, казалось не слышал этих слов и с таким неподдельным интересом вглядывался во что-то, находящееся за спиной Захара, что тот невольно обернулся. В ту же секунду, внезапно повиснув на руках крепко державших его людей, пленник обеими ногами ударил Захара в живот, тот, вскрикнув, отлетел на несколько метров верзилы от неожиданности уронили отяжелевшее тело, пленник, упав на спину, тут же пнул одного из них и, быстро покатившись по земле, вскочил на ноги совсем рядом с конем Антипа.

Вот это по-моему. А теперь на коня и повод в зубы!

Но связанные за спиной руки стесняли движения, и трое разбойников, весело смеясь, настигли его и поволокли обратно.

— Ну, сейчас ты об этом пожалеешь, — едва выговорил Захар, держась за живот. — Ох, пожалеешь…

Одним концом длинной толстой веревки пленнику связали ноги, другой конец перебросили через нижнюю ветку и, подтянув тело повыше, закрепили. Теперь молодой человек со связанными руками и ногами раскачивался вниз головой, а голова находилась на высоте лиц собравшихся вокруг людей.

Захар Мерин вместе с тремя верзилами приволокли старую борону и, перевернув ее острыми длинными кольями вверх, бросили под висящее тело. Затем все шестеро отправились к телеге, еще раз отсчитывая по дороге шаги, а Захар подошел к пленнику, резким движением намотал его свисавшие черные волосы на руку и, повернув его лицо к своему, сказал:

— Прощай, князь! Больше живыми не увидимся.

Князь, висящий вниз головой, в ответ улыбнулся и плюнул ему в лицо.

Захар утерся рукавом, расхохотался, жестом звонаря, бьющего в колокол, сильно качнул тело и бросился к телеге. Вскочив на бочку с порохом, он выхватил лук.

— А теперь смотрите, как это делается?

Выбрав нужную стрелу и медленно растягивая тетиву, он стал прицеливаться.

Ах, какой замечательный план победы над Антипом был уже полностью готов у Медведева!

Леший меня раздери! Но ведь не могу же я допустить…

В одну секунду все рухнуло, и приходилось молниеносно принимать совершенно другое решение, перечеркивая с таким трудом завоеванные преимущества и лишая себя шансов на лихую и скорую победу, но в то же время Медведев со странной уверенностью тайно ощущал, что так надо, так должно быть и что именно таков был замысел Того, кто задумывает все, что происходит в этом мире…

Быстро, но хладнокровно Василий вынул из мешочка на поясе огниво, трут и высек искру. Потом выхватил из своего колчана стрелу с полым продувным наконечником и вставил в него едва тлеющий кусочек ткани. Уже ничего не опасаясь, он встал во весь рост у смотровой щели и натянул до предела тугую тетиву своего длинного упругого лука.

Захар готовился выстрелить и теперь лишь выбирал момент, когда раскачивающееся тело пленника будет находиться точно над острыми кольями бороны.

Яркая, сверкающая огненными брызгами искра, подобно падающей с неба звезде, прочертила синие сумерки и глубоко вонзилась в бочку, на которой стоял Захар.

Мощный двойной взрыв тряхнул землю, и ослепительный столб оранжево-красного пламени опалил верхушки высоких сосен.

Медведев скользнул вниз по канату в ту секунду, когда взрывная волна обрушилась на дуб с такой силой, что столбы наблюдательной вышки затрещали, а крышу снесло, как ураганом.

Больше всего Василий боялся, что конь, оставленный Антипом у березки, сорвется с привязи, но, к счастью, этого не случилось. Могучий ствол дуба спас коня от взрывной волны, и Медведев с разбегу прыгнул в седло, выхватил меч, перерубил веревку, на которой висел пленник, перекинул его тело впереди себя поперек седла и, резко пришпорив коня, вылетел через проход, между телегами.

Часовые на просеках, встревоженные взрывом, не успели даже разглядеть, кто это вихрем промчался мимо них на хорошо знакомом коне Антипа.

Антип тем временем бежал впереди своих людей к центральной поляне.

Кровавые куски обгоревшего мяса дымились среди горящих обломков телег и качались на пылающих ветвях близлежащих деревьев.

— Семерых как не бывало, — сказал Антип Софрону, стоя на краю глубокой воронки. — Теперь ты понял, с кем мы имеем дело?

Тяжелая красная капля упала на лицо Софрона, он посмотрел вверх и увидел застрявшую в развилке ствола березы окровавленную голову Захара Мерина с широко раскрытыми удивленными глазами.

Антип скомандовал:

— Десять человек в погоню; остальным немедля затушить огонь, очистить поляну, собраться у костров!

И, наблюдая, как исполняются его приказы, задумался…

Мне б дюжину таких, и я захватил бы целое княжество… Но дюжины таких не сыщется во всем мире…

Еще никогда в жизни Медведев не ругал себя так, как сейчас.

Это же надо быть таким круглым болваном, безмозглым чучелом, убогим дурачком, чтобы не расспросить Николу о пленниках. Да ведь в каждом лагере, где живут люди, которые с кем-то воюют, постоянно находятся какие-нибудь пленники! А ведь я уже было открыл рот, чтобы спросить об этом, как вдруг вспомнил о девице в лесу и задал совсем не тот вопрос! Леший меня раздери, да если бы я знал заранее… Ну, ладно, Иосиф — он бы мне ничем не помог, но этот… Да я бы спокойно освободил его во время обеда, и тогда мы вдвоем… Какая досада! А теперь дела обстоят плохо, очень плохо, и снова придется идти на крайние меры…

Дела действительно обстояли неважно.

Конь Антипа, при всей его силе и резвости, долго не выдержит с двойной ношей. Погоня мчится по пятам — яростные крики преследователей звучат все ближе и громче. А тут еще, в довершение всего, стал моросить мелкий холодный дождь, земля на лесной дороге мгновенно размокла, и копыта начали скользить — конь вот-вот мог упасть.

Свернуть в лес, чтобы укрыться там, было бы безумием — Медведев в этом лесу никогда не был, а преследователи знали его, как двор своего дома.

Василий хладнокровно оценил ситуацию и пришел к выводу, что придется применить прием, который он очень не любил, считая его слишком жестоким и коварным, но другого выхода не было.

Быстро темнело.

Медведев остановился на узком отрезке дороги, там где деревья подступали к ней вплотную, и свернул в лес.

Прежде всего он стащил с коня спасенного им пленника, который все еще был контужен взрывом и едва мог стоять на ногах, а кроме того, насквозь промок от дождя в своей рваной сорочке. Василий перерезал ножом сыромятный ремень, связывающий руки и, усадив под дерево, прикрыл его тем самым плащом, что соткали какие-то очаровательные девушки в далекой стране франции для своего любимого отца, и, как всегда, при воспоминании об этом неясные и расплывчатые, но необыкновенно прекрасные образы юных француженок вновь пронеслись перед его внутренним взором, хотя мысли были заняты совсем другим.