Мой южный босс. Кубинский темперамент. - Лирика Альтер

злость.

Что происходит?

Что с ними?

Неосознанно замедляю шаг, ноги отказываются идти дальше.

Сердце тревожно стучит, а к горлу подкатывает необъяснимая паника.

Озаряюсь по сторонам, коллеги, независимо от пола, смотрят на меня очень

подозрительно. Ненароком провожу рукой по голове, может быть на меня упал кленовый

лист и застрял в волосах, и вот я такая красивая с не менее красивой «короной» вхожу в

офис и ловлю на себе насмешливые взгляды.

Да что со мной такое, отчего они все так смотрят? Провожу ладонями по светлому плащу, всё чисто. И из лужи меня никто не окатил, пока шла к офису.

Что с ними?

Или всё же со мной?

На негнущихся ногах подхожу к кабинету, вынимаю из кармана взятый на охране ключ и

поднимаю глаза, уставившись на дверь.

Земля уходит из-под ног.

Сердце громко бухает и падает вниз.

А на глаза тут же наворачиваются слёзы обиды и стыда.

Хочу убежать, испариться, исчезнуть, лишь бы этого не видеть.

Это не я.

Это всё не со мной

Это... это ужасно.

Слеза стекает по щеке, у меня нет сил даже чтобы смахнуть её.

Глаза впиваются в откровенный и развратный плакат, украшающий дверь моего кабинета.

На этом плакате голая девица с раздвинутыми ногами, точно кадр из какого-то фильма

для взрослых.

Вот только вместо лица порно-актрисы наклеена моя фотография.

И надпись:

«Почаще раздвигай ноги и дослужишься до заместителя генерального. С повышением, Ника».

Жуткие смешки за спиной, в меня летят укор и презрение.

Слёзы не остановить.

Не хватает смелости развернуться и с достоинством посмотреть коллегам в глаза.

Нет сил.

Меня нет.

Ничего уже не осталось.

24.

Ника

Я знаю, что работаю в неидеальном коллективе. Знаю, что при старом боссе большинство

делали, что хотели. Я поддерживала Антона в намерении провести кадровую чистку, была

уверена, что это приведёт к лучшему.

Как бы не сомневалась в себе, была счастлива, что Антон оценил мои труды по

достоинству, но сейчас это всё вмиг обесценили.

Поворачиваю голову, мысленно даю себе приказ:

«Расправь плечи! Живо! Не позволяй этим змеям себя задушить»

В меня продолжают лететь подлый смех и колкие фразочки, лишь немногие стоят в

стороне, потупив взор. Верю, они заступились бы, да побоялись травли и насмешек.

Кто это сделал? Кто?! Не покидает вопрос.

И ещё один.

Что я вам сделала?!

Слышу быстрые шаги, замечаю Антона с тем самым коллегой, который перехватил его в

холле здания.

Подходит, видит столпотворение. Молча смотрит на меня. В глазах — тревога.

Переводит взгляд на дверь, натыкается на жуткий плакат и тут же багровеет на глазах.

Никогда я его таким не видела. Даже представить не могла, что позитивный, спокойный, рассудительный Антон Маркес может впасть в ярость.

В два шага он оказывается у двери, одним рывком срывает плакат и, развернув его толпе

коллег, рявкает:

— Кто это сделал?!

Молчание.

— Кто?!

Вижу его почерневшие от гнева глаза.

— Я спрашиваю - кто это сделал?!

Коллеги отшатываются, будто их сносит ударной волной.

Волной взрывного темперамента моего босса, который он умело контролировал, но

сейчас он вырвался наружу.

Рвёт пополам ужасный плакат, сминает в кулаке бумагу. Со всей злости швыряет в урну, что стоит у кулера напротив, и надвигается на сотрудников.

— Мне достаточно пяти минут, чтобы выяснить, кто это сделал, — говорит с угрозой в

голосе. — Этому человеку здесь не работать.

Коллеги втягивают головы в плечи, опасливо переглядываются.

— А для тех, у кого хватило ума согласиться с надписью на плакате и иронизировать, у

меня два вопроса.

Коллеги снова пятятся назад, боятся, жмутся друг к другу.

Те, кто до этого язвил и смеялся, сейчас выглядели убого и трусливо.

Жалко.

Ничтожно.

Не люди. Крошечные человечишки.

— Кто перечислит мне недостатки Вероники Савельевой? Может быть, я зря её повысил?

Молчание. Кто-то даже кашляет от нервов.

— НУ? — рычит босс и обращает внимание на финансиста Иванова: — Иванов! Ты

захлёбывался смехом! Давай! Ответь на мой вопрос!

Иванов покрывается пятнами.

— Смелее! Я за правду не увольняю!

Иванов уже бледнеет. Ещё чуть-чуть и в обморок упадёт.

— Карпова! — переводит взгляд на бухгалтера Юлю. — Ну а ты что скажешь?

Та примкнула в припадке к Иванову.

— То есть я делаю выводы, что Ника добросовестный и трудолюбивый сотрудник, и вы

все с этим согласны?

Кивают одновременно.

— Отлично. С первым вопросом разобрались. А теперь второй.

Как настоящий командир, Антон проходит мимо выстроенных в ряд сотрудников.

Заглядывает каждому в глаза, просто уничтожает своей энергетикой.

— Кто решил, что я так просто дам сотруднице повышение, стоит ей раздвинуть ноги?

Наплюю на компетентность, профессиональные навыки? Ну же! Выскажитесь!

Этим вопросом он вообще прибивает коллег к полу.

А до меня только сейчас доходит.. Этой надписью, этим плакатом оскорбили не только

меня.

Была задета и честь босса.

А вот об этом недоброжелатель, кажется, не подумал. И тем самым подписал себе

приговор.

АНТОН снова проходит мимо коллег, смиряет злым взглядом и делает убийственное

заявление:

— Я сегодня же проведу кадровую чистку вышвырну всех провокаторов и саботажников!

Я устрою вам революцию!

На лицах коллег страх, ужас и дикое сожаление. Кто-то даже подрывается ко мне

извиняться, мол, не понял, мол, пошутил, мол, был не прав.

Антон перехватывает этих людей, не подпускает ко мне лицемеров. Я чувствую