Золото партии - Алексей Кузьмич Евдокимов

оформят, пусть зайдут ко мне. — уже своим обычным голосом сказал он.

Спустя полчаса в дверь кабинета постучали и на его пороге выросли две затянутые в синие мундиры фигуры.

— Входите!.. — не отрываясь от чтения лежащих пред ним документов, разрешил Либенштайн.

Когда вошедшие заняли кресла напротив, он отложил ворох сводок и приказов в сторону и, сняв с переносицы очки, прошелся по ним взглядом. Слева от него сидел мужчина примерно одного с ним возраста, тоже абсолютно лысый и видимо пытаясь скрыть волнение, вертел в руках большую черную папку. Его лицо с бегающими глазами то и дело меняло свое выражение и из абсолютно спокойного становилось напряженным и озабоченным. Поймав на себе взгляд Либенштайна, он заерзал в кресле и, виновато улыбнувшись, едва заметно кивнул ему головой.

Не удостоив его ответом, Либенштайн перевел взгляд на другого вошедшего, и застал его за созерцанием висевшей на стене картины. Заметив, что директор смотрит на него, он тоже смутился и, пригладив руками жесткую шевелюру на голове, сложил их на коленях, давая понять всем своим видом, что внимательно его слушает. Его, ничего не выражающее лицо, покрылось румянцем, а глубоко посаженные глаза преданно уставились на Либенштайна. «Подчиненных не выбирают…» — философски обобщил результаты своих наблюдений Либенштайн и положил на край стола отобранную им фотографию.

— Уважаемые господа! — начал он, чуть повысив голос. — Перед нами поставлена очень важная задача, которую мы должны выполнить в самые короткие сроки. Кем поставлена задача, вы, думаю, уже догадываетесь, ибо прибывшая к нам сегодня Сильвия Карро является наряду с нами одной из ее исполнительниц.

Заметив, как его подчиненные закивали головами, Либенштайн продолжил.

— Посмотрите на эту фотографию… — он указал на лежащий на столе снимок. — Завтра ФБР переводит к нам эту женщину и от нас зависит, как скоро она вернется туда обратно. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

— Конечно, сэр! — заверил Либенштайна сидящий слева от него заместитель. — Я думаю, на эту красотку, мы не потратим много времени. Наши камеры оборудованы самой современной аппаратурой, и мы не только выпотрошим из нее всю информацию, которой она располагает, но и заставим работать на себя.

Либенштайн сделал протестующий жест.

— Не хочу тебя огорчать Марк, но директор ФБР сказал, что она оказалась твердым орешком. И чтобы этот орешек разгрызть нам придется постараться.

Либенштайн повернулся к сидящему справа офицеру.

— Как там поживает Грин?.. — поинтересовался он.

Офицер по-военному вскочил и, четко выговаривая слова, ответил.

— Грин в порядке, сэр!

Либенштайн взмахом руки посадил его на место и, взяв трубку телефона, приказал секретарше соединить его с директором ФБР. Когда на другом конце провода раздался его голос, Либенштайн перейдя с начальственного тона на дружеский, произнес.

— Хелло Стив!.. Я по поводу нашего вчерашнего разговора. Можете присылать вашу подопечную. Мы организуем ей здесь горячий прием.

Нью-Йорк. Площадь Объединенных Наций…

Андрей вернулся на работу в Секретариат ООН через три дня после своего ареста в Нью-Мексико. Консульская машина доставила его из Вашингтона в Нью-Йорк поздно вечером, но уже утром он появился в своем департаменте. За неделю, что он отсутствовал, здесь произошли большие изменения. Часть сотрудников уехала в командировку в Южную Америку. Часть вернулась на родину. Не застал он на своем месте и Сильвию Каро. Из шутливых ответов ее коллег на вопрос: где она? Он понял, что у девушки возникли какие-то непредвиденные семейные обстоятельства, и она срочно вылетела домой в Боготу.

Услышав это, Андрей облегченно вздохнул и поспешил нанести визит Хельге Кристенсен. К удовольствию Андрея, она, как всегда, трудилась за компьютером в углу зала и, увидев перед собой живого и здорового Черкашина, страшно обрадовалась. Она заставила его подробно рассказать обо всем, что произошло в горах Нью-Мексики. И всякий раз, когда Андрей рассказывал о погоне или о перестрелке, бледнела и брала его за руку. Рассказать правду Андрей, конечно, не мог. Поэтому он поведал Хельге о том, как вдвоем с приятелем вызволял из рук бандитов их общую знакомую.

Рассказ Андрея изобиловал сценами, которые он почерпнул из прочитанных им боевиков, и поэтому вскоре вокруг них собрались все сотрудники департамента, восторженно выражающие свое одобрение действиями Андрея. Когда его рассказ достиг своей кульминации и крики, и смех стали слишком громкими, в это обсуждение вмешался руководитель департамента индус Шарат Капур. Остановив рассказ Андрея недовольным взглядом, он попросил всех присутствующих разойтись по рабочим местам, а Андрея пригласил в свой кабинет. Усевшись за стол, Капур указал Андрею кресло напротив и, надев очки, что он делал только в самых важных и ответственных случаях, сказал.

— Уважаемый коллега, я понимаю переполняющие вас чувства, но вынужден напомнить, что согласно регламенту нашей организации, обсуждать вопросы, напрямую не связанные с вашими должностными обязанностями, вы можете только в нерабочее время.

Капур со своими сотрудниками всегда общался подчеркнуто сухо и официально и слыл в аппарате ООН самым закостенелым бюрократом и блюстителем внутреннего распорядка. Возразить Андрею было нечего. Поэтому, он с виноватым видом опустил голову и потупил взгляд.

— В дополнение к этому, — продолжил Капур. — меня попросили сообщить вам следующее… К руководству аппарата ООН обратились представители Государственного департамента США с требованием незамедлительного вашего увольнения. Так как они имеют неопровержимые доказательства того, что вы занимаетесь деятельностью несовместимой со статусом сотрудника ООН.

Капур сделал паузу и из-под очков строго взглянул на Андрея. Тот, понимая, что этого разговора не избежать, и дни его работы в Америке сочтены, продолжал хранить молчание.

— Руководство аппарата ООН обратилось к представителю России в ООН господину Чуркину с просьбой произвести ротацию вас на другого сотрудника. В настоящий момент достигнута договоренность, что эта процедура произойдет в течение месяца. Поэтому готовьтесь сдавать дела. Вам все понятно?..

Кивнув в знак согласия, Андрей встал и в подавленном настроении покинул кабинет Капура.

Нью-Йорк. Бруклинский Централ…

Комната имела странный вид. Серые покрытые известковым налетом стены были забрызганы пятнами масляной краски. Потолок, до которого можно было дотронуться рукой, темнел мокрыми зеленоватыми разводами, а крошечная электрическая лампочка, едва освещавшая небогатое убранство комнаты, бросала в ее углы причудливо изогнутые тени. Сквозь зарешеченное окно, внутрь комнаты проникали редкие лучи солнечного света и, падая на стены, рисовали на них разноцветную мозаику. Воздух в комнате, казалось, застыл на месте, и, плавающие у потолка беловатые клубы табачного дыма, создавали в нем непроницаемую мутную пелену. На полу комнаты в беспорядке валялись пустые банки из-под пива, обрывки пакетов для попкорна и смятые фантики от жвачки.

Шагнув через порог, Надежда