Последний альбом - Элизабет Хэнд

Я решил, что ему с какой-то дури вздумалось отмочить замысловатую и очень жестокую шутку. Думаю, все остальные тоже так подумали, кроме Лес. Ей так поплохело, что пришлось бегом бежать из комнаты. Когда она вернулась, мы с Уиллом уже вовсю орали на Тома, и Лесли с Джонно пришлось нас оттаскивать, пока мы не полезли на него с кулаками.

С ходу понял, что они настоящие. Зернистые, скорее похожи на картинки в дешевой газетенке, но однозначно сняты с натуры. Да и откуда бы они иначе взялись? Вот же она, та самая девчонка, что сбежала с Джулианом.

Вот только съемка проходила за неделю до концерта в пабе. И девчонки не было, когда мы записывались в саду. Точно не было.

Добрых полчаса я их унимал. Изо всех сил пытался разъяснить ситуацию с фотками – хотя какие там разъяснения, если я сам ничего не понимал и мог только поделиться фактами. Снабдил всех лупами, и ребята бесконечно елозили носом по снимкам, точно золотой песок искали. Карточки с восьмикратным увеличением, обрезаны по краям по форме кадра. Как я уже говорил, качество не блеск, но видно, что не подделка.

Когда остальные тоже убедились, то перестали пререкаться и уставились на меня. Лесли спросила.

– И что теперь?

Спорили весь вечер до глубокой ночи, с утра начали по новой. Прервались перекусить: Джонно сбегал в кафешку взять еды навынос, а Уилл смотался за виски. Наконец все пришли к согласию, что эти три фотографии – настоящие и фигура, которая стоит к нам лицом, – та самая девка, которую все видели в пабе неделю спустя. Похоже, она вышла из рощи за садовой оградой и целенаправленно двинулась к Джулиану. Почему она смотрит прямиком в объектив, оставалось только гадать.

И уж совсем другой вопрос, кто она – или что. Тут мы так и не договорились. Каждый стоял на своем. Лично я считал, что все происшедшее, вплоть до наших споров у стола в офисе Moonthunder, является кошмарной групповой галлюцинацией. К сожалению, суть, насколько я понимаю, была совсем не в этом.

Фотографии конкретно жуткие. Не те, где мы придуриваемся, резвимся и перебрасываемся цветочками. Тут приятно посмотреть, сплошное загляденье. По-моему, снимки уловили лучшее в Windhollow Faire, лучшее в каждом из нашей компании. Золотой момент: все молодые, красивые, одаренные. И счастливые до чертиков, что встретились, нашли друг друга. Самая вершина группы. Нам здорово повезло, что Билли оказался рядом с камерой и сумел ухватить момент.

А вот другие снимки… Мне даже думать о них неохота, не то что говорить. Когда мы выбирали, какую картинку взять для обложки альбома, я проголосовал против них.

Знаю, смахивает на бесхребетность. Ну да, мне всегда смешно, а то и противно, когда начинают разводить всякую оккультную бодягу. Я твердо верю, что всему найдется разумное, рациональное объяснение. Но те фотографии – я так и не сумел их осмыслить хотя бы для себя.

Короче, я сказал «нет». Без всяких колебаний. Два оставшихся снимка публикации не подлежали, тут споров не было. Официально они принадлежат Билли, но он сразу согласился, что их лучше нигде не светить. Он пацан надежный, я его слову верю. Профессиональным фотографом он так и не стад, как вы знаете, работает в своей деревне агентом по недвижимости. Так что не те припрятанные фотографии загубили его карьеру. Да и нашу тоже.

Она видна на трех снимках. На первом она ближе к лесу, у самого края сада. С правой стороны кадра, где и Джулиан, который вместе с нами уставился в небо.

Поначалу ее можно принять за статую. Повернулась прямо к объективу, руки по швам, босая, платье то же самое, что и в первый раз. Лица не разобрать, далековато. Ветерок тогда поддувал; заметно, как гнется трава и длинные патлы у всех развеваются. А вот у нее волосы ровнехонько спадают на плечи, как при полном штиле, и платье тоже не лепится к коленкам. Эту картинку и взяли для обложки.

На втором снимке девчонка выглядит точно так же. Только теперь она всего в полутора десятках футов от камеры и шагов на десять подобралась к Джулиану. Который вроде и не шевельнулся с предыдущего кадра. Как и остальные. Вся компашка в тех же позах, что и на первом фото, и по-прежнему глазеем в небо.

Но если приглядеться как следует, видно, что какое-то время прошло. У Джулиана прядь сдуло на щеку, у Лесли закрыты глаза – моргнула. Свет почти не переменился, разве что прибавилось крохотных темных пятнышек на траве: тень стаи птиц, пролетевших прямо над нами. Я еще ладонь от глаз не отвел, смотрю вверх. Ясно, что этот кадр Билл щелкнул сразу за предыдущим, секунды не прошло.

И как, спрашивается, девчонка умудрилась так молниеносно пересечь лужайку? Будто шахматная фигура по доске скользнула. Здесь ее можно разглядеть получше. Белое платье внизу испачкано, кулаки стиснуты, рот открыт – не широко, но верхняя губа чуть-чуть приподнялась, и торчит кромка передних зубов. Как у собаки, готовой зарычать. Лицо вообще видно подробнее. Глаза как будто без радужки вообще. Черные, ничего не выражают и глядят прямо в душу.

На последнем снимке она к Джулиану почти вплотную: передвинулась по той же прямой линии через лужайку. Стоит чуть сбоку от Джулиана, так что видна почти целиком. Он ее не замечает. И никто из нас не замечает. Все головы задрали, на солнце смотрят.

Тут она так близко, что ясно видно: глаза у нее совершенно черные. Ни радужки, ни зрачка, ни склеры. Даже думать боюсь, что скрывается за чернотой. Просто круглые черные дыры. Кожа такая белая и тонкая, что паутина капилляров кажется наброшенной на лицо сеткой. Руки приподняты, кулаки начинают разжиматься, бледные пальчики вооружены махонькими острыми ногтями. Рот разинут, будто в крике. И сразу заметно: зубов там не один ряд.

Такая жуть, словами не передать. Меня аж затошнило, как только увидела. Они там начали ругаться, спорить, как будто споры хоть что-нибудь изменят. Так орали, даже из коридора было слышно. Мне хватало и того, что эти фотографии вообще существуют. Вернулась я только потому, что Уилл приперся проверить, как я себя чувствую. И сказал: надо всем вместе решить, как поступить со снимками.

Вынесли на голосование. Эштон против, остальные за. Я тоже за, естественно. И только когда мы уже постановили взять снимок для оформления обложки альбома, Джон вдруг спросил:

– Какого альбома?

Может, это сумасшествие, не знаю. Ну да, я ведь малость чокнутый. Поневоле приходится, иначе в музыкальном бизнесе делать нечего. Но именно тогда мне и стало яснее ясного: надо выпускать ту запись в саду. Никто так раньше не поступал: Дилан мариновал свои «подвальные пленки»[18]три года. Альбом с демоверсиями, по сути, равносилен самоубийству группы, у которой за душой всего один студийный альбом, вышедший в карликовой фирме типа Moonthunder.