Дровосек для Булочки - Ольга Викторовна Дашкова

лишь валенки и ярко-оранжевую шапку с помпоном.

Пока бежала, прихватив с собой лишь саквояж с инструментами, непослушные локоны выбились наружу. А нарвалась на застолье и внимательные взгляды незнакомых людей. Их было двое: милая блондинка и молодой мужчина с лохматой челкой светло-русых волос. Остальных Света знала — бабу Зою и Семена Терехова.

— Так, с гусем все нормально.

— Пока да, но завтра мы его сожрем, — Семен громко засмеялся, толкнул Павлика в бок и обнял Серафиму.

— Светочка, ты не слушай его, проходи за стол, у нас тут свадьба.

Светлана сняла шапку, было жарко, футболка под курткой прилипла к спине, она даже не собрала волосы и вообще не накрашена и не одета для застолья.

— Павлик, поухаживай за дамой, не стой столбом, не позорь меня, — Терехов толкнул помощника. — Смотри, какая ягодка.

Девушка и правда была похожа на ягодку. Копна темно-рыжих волос, щеки румяные, как вишня на снегу, вздернутый носик, пухлые губки. Павел не мог понять, это его так повело от ягодной наливки или от появления Светочки?

Мужчина поднялся, чтоб действительно не сидеть в легком ступоре, девушка как раз в это время снимала курточку, отвернулась, чтоб повесить ее на крючок.

Футболка задралась, показывая всем округлые пышные формы, легинсы врезались в ягодицы. Терехов кашлянул, Сима отвесила ему легкий подзатыльник, Павлик уронил стул, тот с грохотом упал на пол, разбудив Грома. Пес вскочил, залаял, Света испуганно прижалась к стене, схватившись за левую грудь, там, где часто забилось сердце.

— Фу, окаянный, вот же балбес, а не собака. А ну, марш на улицу.

Поднялся шум, Павел быстро оказался у двери, открыл ее, выпроваживая Грома, а когда закрыл дверь, то оказался совсем рядом с гостьей. Он нее даже пахло ягодами, только он не мог понять какими.

Светлана смотрела на мужчину настороженно, прикусила нижнюю губу, одернула футболку — ведь так и побежала, в чем была дома. Этот городской ей не особо нравился, слишком смазливый, что ли, да и вообще от них ничего хорошего ожидать не стоит.

— Так, ну все, молодежь, давайте за стол и выпьем за знакомство, у нас тут неосвоенная вишневая наливка. Светочка, это Павлик. Павлик — это Светочка. Подняли и на брудершафт. За весну, что совсем скоро и за любовь.

Света удивилась, но ей не дали подумать, тот самый Павел улыбнулся, ловко переплел их руки, девушка поддалась, выпила залпом. Во рту вспыхнул огонь, жар ушел в грудь, а губы накрыли поцелуем.

— И правда как ягодка.

— Что?

Света хотела оттолкнуть парня, совсем она не такая, чтоб целоваться с первым встречным, да и рука у нее тяжелая, их местный тракторист все еще помнит, как она приложилась к его физиономии.

Вот если бы Светочка это сделала, то ее судьба сложилась бы совсем иначе. Скорее всего, она бы еще много лет была бы скучной и однообразной. А этот поцелуй, оставивший вкус вишни на губах, решил многое.

Но это уже совсем другая история.

Эх…Павлик, Павлик

Май

— Сема. Семен, ты где? — Серафима проснулась от шума, что-то где-то упало, загремело, но не разбилось, и это уже радовало. — Сема-а-а-а, чем ты занят?

Сима посмотрела на свое обручальное колечко, оно так красиво сверкало в лучах майского солнца, что заливало всю спальню через окно. Они забыли вчера задернуть шторы, Семен был голоден и неутомим.

После недельной командировки он, как молодой жеребец, неутомимо и неустанно исполнял свои супружеские обязанности, да так, что Серафима сорвала голос.

Девушка была совсем обнаженная, лишь прикрыта тонким одеялом, слушая шум из кухни, посмотрела на часы, уже было десять утра. Погладила выпирающий живот, малышу уже шел пятый месяц, Сима, конечно, поправилась, и грудь стала больше, и девушка все больше сокрушалась по этому поводу.

Но муж каждую ночь действиями убеждает ее в том, то она самая желанная, любимая и сексуальная на свете. Между ног немного саднило, раздвинула колени, провела пальчиками по влажным половым губам. Вчера после последнего оргазма, как смогла, вытерла себя влажными салфетками, но рядом с мужем она возбуждалась постоянно.

— М-м-м-м… вот же…

Сима задела клитор, по телу прошел легкий разряд тока, убрала руку, не хватало еще удовлетворять себя, как она это делала неделю, пока его не было. Теперь пусть будет добр, сам этим занимается.

— А вот и я.

Сима приподнялась на локтях, одеяло соскользнуло, обнажая грудь, Терехов, стоящий голым в дверях, сглотнул слюну, чувствуя, как начинает возбуждаться при взгляде на сочные груди своей жены.

— Я очень рада, что с тобой все хорошо. Судя по звукам, могло случиться всякое.

— У меня завтрак в постель.

— И красивый фартук.

— Да. Нравится?

— Очень, и что там у тебя? Мы очень голодные, — Сима снова погладила животик, а Терехов не мог налюбоваться своей Булочкой, теперь уже с начинкой.

И как он жил без нее? Не понимает и уже не помнит это время. Сначала разменивал себя на мишуру, потом ушел в отшельничество, культивируя в себе боль, злобу и обиду. Но наверное, нужно было пройти через все это, чтоб потом обрушилось такое огромное счастье.

— Чай, бутерброды с сыром и домашней колбаской и еще пирожки тети Зои.

— С капустой?

— Нет, с капустой съели вчера, остались с яблоком.

Серафима облизнула губы, потом накрыла грудь рукой, сдавила сосок, ей нравилось провоцировать мужа и видеть в его глазах голод по ней.

— Булка.

— Да.

— Ты меня провоцируешь?

— Да. Иди потрогай, какая я уже мокрая. Практически булочка с джемом.

Семен чуть не запнулся, его жена засмеялась, он был таким забавным, а еще красивым, большим, сильным, снова оброс и сейчас опять походил на дровосека.

Симе порой казалось, что нельзя так сильно любить мужчину, но ничего не могла с этим поделать. Любила, ждала, ревновала, но Терехов сам попросил ее уволиться, взял в штат к себе, а потом отправил в декретный отпуск досрочно.

Проблемы с бывшей женой, с поджогом комбината и покушением были практически решены, женщина и ее соучастник получили все согласно пунктам Уголовного кодекса. Молодожены даже успели слетать в свадебный отпуск, а когда вернулись, Серафима все-таки сообщила родственникам об изменении в личной жизни, они были в шоке.

У них даже было знакомство, обед вышел скомканным и нервным, но Семена это мало волновало, как и его жену. Мирослава кусала губы, даже сделала акцент на том, что она не понимает, как такой мужчина мог полюбить такую женщину. Но Терехов поставил ее на место, объяснив, что ей с куриными