Фатальное колесо. Дважды в одну реку - Виктор Сиголаев

…Богатырь из великана превращается в карлика.

Все! Секунда прошла. Всего лишь одна секунда…

С пронзительным шипением старший братик хулигана Тохи медленно опускается на корточки. Теперь он уже не держит меня за шкирку, а бережно опирается на мое плечо, опасаясь растерять остатки равновесия и здравого смысла.

Я ему не мешаю.

Ему сейчас не просто плохо, а ему сейчас очень… трудно! Обоим братикам трудно. Ведь с прошлой секунды мир стал другим. Координаты мироздания прыгнули куда-то далеко в сторону. Законы растеряли свою категоричность и перестали дотягивать уже даже до звания гипотез. Привычное миропредставление прощально взмахнуло галактическим хвостиком и внезапно рухнуло в тартарары. Окончательно и бесповоротно.

Так не бывает.

Да что там! Скорей всего, этого и не было вовсе! Всем это все просто померещилось. Либо приснилось. Может, голову напекло? Да нет, прохладно вроде бы по утреннему времени…

Мутным рассеянным взглядом новоявленный карлик с надеждой шарит у меня по лицу, пытаясь зацепиться за хоть какое-то объяснение. Еще существует опасность, что сам Тоха, правильно оценив диспозицию, кинется в бой на защиту…

Впрочем, на защиту кого? Старшего брата? Который с рождения всегда сам был защитником семейной мелюзги? Надежным и непреклонным? Нет! Для подобных метаморфоз Тоха еще не дорос. Он в оцепенении хлопает глазами и придерживает сбоку сидящего на корточках поверженного родственника. И никак не может стянуть в единое целое расколотый мир.

Все!

Декорации для главного действия расставлены. Глиняная табличка идеально подготовлена для первого укола клинописи. Холст на треноге ждет не дождется первого мазка… который надолго должен остаться в памяти благодарной аудитории. И передаваться из уст в уста…

– ПРИВЕТ… ПЕРЕДАВАЙ… БЕЛОБРЫСОМУ, – медленно и максимально членораздельно произнес я, глядя прямо в глаза Тохиного брата, – пламенный и незабвенный привет. Ты меня понял? Белобрысому. Блондинчику. Дружку твоему светлоголовому. Захочет со мной пообщаться – я в пионерлагере. В «Ласпи». С завтрашнего дня. Найти нетрудно.

Я перевел взгляд на Тоху.

– Ты слышал, что я сказал?

Он затравленно прячет глаза.

Да слышал он все. Думаю, мое послание доберется до адресата. Или хотя бы сам факт происшедшего. Невиданный факт. Странный, чудовищный и необъяснимый. Который просто невозможно оставить без внимания и должного разбора. Или же возмездия – это как бог на душу положит. В любом случае надо полагать, что приманка уже обильно сдобрена нужными специями.

И… вот сейчас наконец пора сваливать.

Муть во взгляде братика постепенно рассеивается, начинает брезжить мысль, и… ничего приятного она мне не предвещает. Чисто физиологически, с точки зрения медицины, – секунд пятнадцать – двадцать у меня еще есть.

Ну что ж.

Тогда пора прощаться. Нам тут не рады. «Злые вы. Уеду я от вас».

– Не тушуйся, Рэмбо! – Я рывком сбросил с плеча тяжелую руку травмированного в лучших своих чувствах великовозрастного соперника и сделал шаг назад. – Всяко бывает в жизни.

Потеряв опору в моем лице, он судорожно вцепился в травку. Опять же братик слева не даст упасть, да и невысоко тут… с корточек-то…

– Ладно. Адью, господа. Некогда мне тут лясы с вами точить. Про Блондинчика не забудьте. Все. Пока. – И резво прыгнул за ствол акации, так как явственно видел в прояснившемся взгляде противника горячее желание цапнуть меня свободной рукой.

За акацией – заросший палисадник и целых три направления отхода – вдоль отмостки старенького двухэтажного здания влево, в сторону гаражей вправо и через дворик прямо, сквозь развешанное белье и сохнущие на веревках ковры, в соседний шанхай.

Мне ближе налево.

Все.

Ищи меня, свищи меня.

Вжик!.. Вжик!.. Вжик!

– Я вообще не понимаю – чего ты привязался к этим французам?

Что за манера – вести серьезные разговоры и… швырять железки всякие в фанеру?

Вжик!

И я, между прочим, хоть и не на траектории полета этих сюрикенов, но… где-то рядом. И если кто-то не замечает, пытаюсь позавтракать тут, между прочим. На секундочку, именно тем, что эта ниндзя в юбке и принесла из буфета Дворца пионеров – томатным соком и пирожками с мясом… мм… чудесного золотисто-коричневого цвета…

Вжик!

Голова сама собой вжалась в плечи. Инстинктивно.

Мне дадут, в конце концов, тут поесть спокойно?

– Я же говорил! Телефон они искали. – Я раздраженно попытался впечатать пирожок в столешницу. Как можно громче. Громко не выходило. – Позвонить кому-то в городе собирались. Неужели трудно было установить?

Вжик!

Ирина не просто метала звездочки, а делала это как бы между прочим, без видимой подготовки и лишних демаскирующих движений. Мы называли этот способ «в нахаловку», хотя по установленным методикам госбезопасности имеется штатный маркер, и звучит он как «работать за болвана». То есть выполнять те или иные приемы, изображая лопуха-дилетанта. «Канать за фраера», если по-блатному. Только титульное обозначение данного стиля (которое придумал, наверное, какой-нибудь любитель преферанса) у нас почему-то не прижилось. А поскольку «болван», как говорил классик, есть суть «роль ругательная», то чем он лучше «нахала»? Тем более что средь советских граждан особо разницы и не различают. Где «болван», там и «нахал», но второе как-то роднее. И «нахаловка» есть почти в каждом городе…

Вот как это выглядит в реале.

Ирина, покачивая бедрами (фу, где нахваталась-то?) и не глядя на мишень, как бы прогуливается поперек траектории броска. Потом с максимальной естественностью отбрасывает ладонью челку со лба.

Вжик!

Четкий и незаметный кистевой бросок, и тускло поблескивающий сюрикен врезается точно в центр намалеванного краской круга на уровне головы взрослого человека.

Теперь Ирина остановилась и, слегка прогнувшись, рассматривала у себя сзади что-то на икрах, мол, колготки съехали. Вроде как смахивает невидимую пылинку с ноги…

Вжик!

Я даже не заметил, когда она сделала движение кистью, а звездочка уже дрожала в деревяшке. Высший пилотаж! Признаться, просто метать железки в древесину – это каждый дурак сможет. А вот так, «в нахаловку» – здесь кроме всего прочего такой артистизм нужен, что впору баллы присваивать, как в спортивной гимнастике…

– Ты программу отработал?

Вспомнил, блин, гимнастику!

– Отработал. Все нормально.

Нужно срочно менять тему, а то сейчас опять заставит «волну изображать» на татами, творение свое хореографическое исполнять.

– Так они точно больше не звонили? Французы?