Злые люди и как они расплачиваются за свое зло - Герман Шелков

Но тетя, конечно, знала о разрушительном влиянии плохого питания. Иначе она не питалась бы так хорошо.

О, она любила набить брюхо!

Ей нравились нежное мясо, сочная отварная рыба, рассыпчатый рис, наваристые супы, тушеная или зажаренная до хрустящей корочки курятина, гречневая каша с маслом и грибами. Она обожала сыры и колбасы. Любила фрукты: груши, сладкие яблоки, апельсины и мандарины, и особенно сладкий виноград.

Ни одного дня тетя не обходилась без пирожных и шоколадных конфет, кофе и ее любимых сгущенных сливок. И каждый день она выпивала несколько рюмок коньяку – «для настроения и сосудов».

Пряча от меня хорошую еду, она относилась к этому, как к непрерывной заботе. Другими словами, она защищала и оберегала свое имущество от чужого посягательства как если бы рядом с ней проживали хитрые, коварные и завистливые люди, не считающие воровство плохим делом.

В одном доме, где мы с тетей остановились на ночлег, она уложив меня спать в какой-то пыльной, захламленной комнате, вынула из сумки свою хорошую еду и разложила на столе. Хозяйка дома, поглядев на вареную курицу, сыр, вяленую колбасу и окорок, всплеснула руками: «Эх, как хорошо ты живешь!» А тетя ей сказала: «Если я тебя угощу, это будет вместо платы. То есть денег за ночлег я тебе не дам». Хозяйка подумала и согласилась. И обе они бросились набивать рты.

Дверь в комнату, где я лежала на раскладушке, была немного приоткрыта. До меня тут же донеслись запахи еды. Но что мне оставалось? Только вздыхать. У меня не было даже сухаря. Даже сухарной корки. Обидно и уныло, но что делать?

Вдруг хозяйка дома спросила тетю: «А что твоя девчонка? Гляжу, ты ее за стол не зовешь. Почему так? Она что, сытая?»

«Она такую еду не любит, – ответила тетя. – У нее аллергия на двадцать видов продуктов. Ей нужны только жидкие каши да сухарики. Она очень болезненная, и я ее берегу».

Глафира – так звали хозяйку – хорошо знала тетю и потому ей не поверила.

«Что-то не верится, – сказала она. – Не припомню, чтобы ты о ком-то заботилась».

Глафира была рослая и полная женщина, с большими руками. С нахальным лицом. Не слабая и не колеблющаяся. Глядя на нее, можно было подумать, что она в постоянной боевой готовности: мгновение – и даст отпор кулаком или крепким словом. И по этой причине тетя не стала с ней спорить, а лишь сказала: «Тебе-то что? Не твое дело – не лезь. Давай-ка лучше выпьем коньячку. У меня есть немного… Для хороших людей…»

Получив коньяку, Глафира забыла обо мне и уже не вспоминала.

Утром, сидя за столом, она пила чай и грызла кусковой сахар. Рядом на блюдце лежали ватрушки. Увидев меня, эта огромная женщина кивнула в сторону двери и сказала: «Твоя тетка скоро вернется. Пошла поговорить с одним человеком, с соседом. Посиди на лавке, подожди ее».

Вспоминая те дни, я часто думаю: «Что за люди такие были в моей жизни? Странные люди. С черной, нездоровой душой. Недобрые, неприветливые, не заботились о ближних. И даже о детях не заботились!»

Я просидела на лавке у стены больше часа, а Глафира все это время пила чай, чашку за чашкой, съела все ватрушки, несколько бутербродов с маслом и медом, а мне не предложила ни крошки. И даже не спросила, действительно ли у меня аллергия на двадцать видов продуктов или это тетино вранье.

Когда дверь распахнулась и показалась тетя, я увидела, что у нее недовольное лицо. Видимо, у нее что-то не вышло. Ее рот скривился, а пальцы скрючились.

«Чего расселась? – крикнула она. – Чего прохлаждаешься? А ну, идем. Пора ехать!»

Я поспешила надеть на голову платок и этим немного успокоила тетю. Однако она грубо схватила меня за руку и потащила за собой.

В который раз я осталась без завтрака, и меня никто не спросил, голодна ли я. И в который раз мне не предложили умыться и почистить зубы.

Как всегда, мы «работали» весь день, меняя железнодорожные ветки, чтобы не примелькаться перед пассажирами и не вызвать подозрение у работников милиции.

В этих стратегических вопросах тетя показывала много опыта. Она обладала чутьем мошенницы. Иногда мы переходили из вагона в вагон, а тетя никак не могла выбрать подходящего человека, и тогда она говорила: «Плохой поезд». Мы сходили на платформу и ждали другого поезда.

Порой я была уверена, что тетя, разглядывая того или иного человека, уже выбрала свою жертву. Недаром она смотрела на него так пристально. Чаще всего это была какая-нибудь женщина. И я думала: «Вот сейчас она наброситься на нее со своими бреднями про мое исцеление и старушку-целительницу! Вот сейчас, через секунду!» Но мы почему-то проходили мимо.

Хотя человек, о котором я думала, всем своим видом и особенно грустным, озабоченным лицом был похож на тех несчастных, кого тетя недавно обманула.

Бывало, что впустую проходили несколько часов, а то и полдня. И это, конечно, отзывалось на мне. Тетя глядела на меня с ненавистью, а за руку дергала так, словно намеревалась ее оторвать.

И все же абсолютно пустых дней я не помню. Какой-нибудь доверчивый человек непременно попадал в тетины сети, однако, несмотря на неудачный день, она обходилась без вспышек, то есть без безрассудного преувеличения и приукрашивания, которые могли бы все испортить. Некоторые ее истории о моем спасении действительно выглядели фантастическими, но еще никто не засмеялся и не закричал: «Чепуха!»

Обычно тетя начинала рассказывать, используя мрачные оттенки, а заканчивала самыми розовыми порфирами, и слушатели испытывали облегчение и радость. Им тут же хотелось такого же чудесного спасения и для себя, и такая небольшая сумма, как пять рублей, не вызывала у них никакого подозрения.

Впрочем, попадались люди, с жаром умоляющие тетю взять сразу тридцать рублей – за пятерых своих родственников. И тетя всегда вздыхала и говорила: «Ах, я не уверена, что у меня получится… Ведь сразу пятеро! Разве что я очень постараюсь – только для вас и вашего благополучия!»

«Пожалуйста, просим вас, постарайтесь!» – упрашивали доверчивые люди, умоляя тетю взять деньги.

Будь рядом с тетей другие мошенники, они, несомненно, восхитились бы ее талантом.

Именно в такой небывало удачный день случилась беда.

В обычный полдень посреди недели тете попалась невероятно доверчивая и любезная женщина, да к тому же сентиментальная. Выслушав сказку обо мне, она расплакалась. Тете и раньше попадались чувствительные люди, но эта дама плакала не меньше трех минут. А затем она сказала: «Вы моя спасительница! Понимаете? Я как раз нахожусь в жизненном тупике… У меня болеют две младшие сестры и мама. Мама не встает с постели, а у сестер заболевание ног и позвоночника. Они, бедняжки, ходят на костылях. Умоляю, передайте от меня деньги той старушке-целительнице – пятнадцать рублей, три пятирублевки, а еще я хочу оплатить вам дорогу и питание в дороге. Вот, возьмите сто рублей на все ваши расходы… Прошу вас, не откажите!»

Тетя отказывалась целую минуту, а когда приняла сто рублей, сделала вид, что и она вот-вот расплачется.