Покушение - Сергей Шхиян

Увы, больше я ничего сказать не успела. Ученик ринулся доказывать, что он вполне понял первый урок и может исполнить его на практике.

— Ну, все, все, — наконец взмолилась я, вы меня всю изомнете, и сюда могут войти! Вы же обещали, что ничего кроме поцелуя…

— Алевтина Сергеевна! — воскликнул юный Воронцов и опустился передо мной на одно колено. — Умоляю вас, будьте моей женой!

— Ну да, вы меня украдете, мы с вами убежим в Сибирь, и будем прятаться у раскольников, — невольно вспомнила я уже не первое такое предложение.

— Почему непременно в Сибирь? — удивился он. — Мы поедем в Лондон! Когда мой father узнает вас, как знаю я, он вас тоже полюбит, поймет мою страсть и поможет нам соединиться!

— Нет, Миша, — опять назвала я его русским именем, — это никак невозможно. Встаньте, пожалуйста, и отпустите мои ноги. Вы нарушаете обещание! Договор был только о поцелуе, а вы… Пообещайте, что больше никогда не позволите такого, за что мне станет стыдно! — говорила я, сама же корила себя за легкомыслие и чувственность. Будь мой поклонник чуть опытней, я никак не смогла бы устоять против его страсти.

— Да, конечно, извините меня, — сказал он жалким голосом. — Я сам не знаю, что на меня нашло. Надеюсь, я не сделал вам больно?

— Сделали, но не это самое страшное. Мне стыдно того, что между нами было. Я не хочу вас дразнить, но и вы… не дразните меня!

Воронцов убрал руки, отошел от меня и медленно опустился в кресло.

— Я понял, вы меня отвергаете, потому что я вам противен, — сказал он глухим голосом. — Я знаю, какой у меня теперь остается выход!

Господи, подумала я, только этого мне не хватает, он собрался застрелиться! Вот дура, связалась с мальчишкой! Между тем мой поклонник мрачно смотрел в одну точку и живо воображал, как пойдет в соседнюю комнату и выпалит из пистолета себе в сердце. Я услышу выстрел, прибегу, увижу, как он красиво лежит на полу, а из дымящейся на груди раны течет алая кровь. Тогда я брошусь к нему, и буду рыдать над его холодеющим телом! Он уже собрался встать, а я еще не знала, что мне делать и как его остановить.

— Погодите, — попросила я, — мне нужно подумать.

— Что думать, когда и так все ясно, — грустно сказал он, однако остался сидеть на месте. — Я знаю русскую поговорку: «насильно мил не будешь»!

— Я разве сказала, что вы мне не нравитесь? — спросила я. — Но выйти замуж за вас я не могу, по той простой причине, что я уже замужем!

— Когда люди любят друг друга, это им не помеха. Я знаю, я читал «Страдание юного Вертера».

О страданиях этого Вертера я ничего не знала, но читала о трагедии бедной Лизы и поняла, что он хочет сказать. Тогда я подумала, как бы в такой ситуации поступил Алеша. Мне казалось, что он бы никогда не дал умереть какой-нибудь невинной девушке, которой от него нужна была самая малость — тепло и понимание!

— Миша, — тихо сказала я, — сознаюсь, вы мне не безразличны.

Он посмотрел на меня и как будто воспрянул духом, но красивая картина смерти в моих объятиях, все еще волновала его.

— Однако мы все равно не сможем быть вместе. Кроме того, что я замужем, я беременна!

— Я это знаю, — тотчас ответил он, — но какое это имеет значение?

— Но я беременна от другого мужчины, от своего мужа! — растеряно сказала я.

Мне казалось, что приобщения к моей тайне вполне хватит, чтобы он перестал меня вожделеть с такой разрушительной силой, но он не повел и ухом.

— Я давно знал, что вы замужем и вполне можете быть брюхаты, — спокойно сказал он. — Только мои чувства к вам от этого вовсе не должны поменяться! Ежели вы непременно желаете со мной расстаться, то я послушно выполню ваш каприз!

— Но мы с вами можем остаться друзьями, — без надежды на успех предложила я.

— Нет, — мрачно сказал он. — Я не хочу быть просто вашим другом. Aut Cesar, aut nihil! Или все, или ничего! — тотчас перевел он латинскую поговорку.

Опять у него в голове возникла все та же страшная картина самоубийства. Уже не зная, что делать дальше, я в отчаянье, не зная, чем его унять, предложила:

— А если я вам разрешу поцеловать… свою грудь, вы немного утешитесь?

— Правда, разрешите?! — тотчас вскочил он с места. — Не обманете?

— Правда, — сказала я, — но только один раз!

Не знаю, куда бы привел нас этот один единственный, но мучительно долгий для меня поцелуй, но в самый неподходящий момент в дверь громко постучали. Мы отпрянули друг от друга. Я быстро повернулась спиной к входу и начала оправлять платье.

— Государь с обходом! — свистящим шепотом сообщила Маланья Никитична.

— Где он? — спросила, не оборачиваясь, я.

— Скоро будет здесь, поспешайте! — ответила она.

У меня в голове сразу мелькнуло несколько тревожных мыслей, но главная была о том, что если Павел застанет меня в роскошном платье, пропадет вся маскировка и мне нужно срочно переодеться в сарафан.

— Помоги, — приказала я Мише, подставляя ему спину. — Быстро расстегни пуговицы!

Он торопливо начал меня раздевать.

— Теперь сарафан! — прикрикнула я на старуху, срывая с себя платье.

Она поняла, бросилась к сундуку, вынула сарафан и подала его так, что осталось только надеть.

— А ты чего стоишь столбом? — набросилась Маланья Никитична на Воронцова. — Баб голых не видел? Бежи на пост!

Остолбенелый Миша деревянной походкой вышел из комнаты, а мы обе без сил упали в свои кресла.

— Ну я и напугалась! — отдуваясь, сказала старуха. — Выглянула в колидор, а Курносый, то есть Его Величество, входит в соседнюю апараменту! Ну, думаю, все, застукает тебя с амаретом — все в Сибирь пойдем! Да чтоб я еще тебя одну с парнем оставила! Хорошо хоть вы не в постелях лежали!

— Тише ты, — попросила я, — дай отдышаться. Так напугала, сердце чуть не выскочило! И чего это он все по дворцу бродит! Лучше бы страной правил!

— А бес его знает! — сердито сказала Маланья Никитична. — Слышишь? Пришел!

В соседней комнате наши охранники громко и отчетливо рапортовали государю, что служба протекает спокойно, и никаких происшествий не случилось. Самого императора я пока не слышала, но попыталась настроиться на его мысли. Однако вместе с ним пришло слишком много людей, в голове у меня зазвучало сразу десяток голосов, и понять, какой принадлежит царю, я сразу не смогла.

— Пожалуйте сюда, Ваше Величество, — кто-то громко сказал в караульной комнате, и наша дверь без стука распахнулась.

Уже знакомый мне щуплый человек невысокого роста вошел первым и остановился возле порога.

Мы с Маланьей Никитичной молча склонились перед ним в глубоком русском поклоне. Павел нас как бы ни заметил, прошел в середину комнаты и подозрительно огляделся.