Кто такая Даша? - Нина Резун

пальто, когда брякнул мой телефон. И я как дурочка расплылась в улыбке. Предательской улыбке. Ах, бабушка, прости. Пришло сообщение от Романа Викторовича. «18.00».

Что это? Обычное свидание или он все-таки знает о моем дне рождения? Но откуда, если никто об этом не сообщил? Навряд ли он узнавал специально. Это было бы странно. А запомнить его с того дня, когда я устроилась на работу, и совсем неправдоподобно. Нет, скорее всего это обычное свидание.

Только чем оно закончится на этот раз?

Я зашла в супермаркет, который находился возле дома и купила небольшой тортик. Если обстоятельства будут этому способствовать, угощу им Романа Викторовича, если нет, съем потихоньку сама.

Я вошла в квартиру и быстро сняла одежду и обувь. Прошла в комнату, зажгла свет. И от неожиданности ахнула.

Весь потолок был усыпан гелиевыми шарами – нежно-розовыми, белыми и нежно-голубыми, каждый из которых повязан белой ленточкой. Их количество невозможно было определить, и складывалось впечатление, что вся квартира стала воздушной и парит в небесах.

А потом я увидела растяжку на окне. С днем рождения, Лера! И поняла, что не ошиблась дверями. Это все для меня.

И уже после я заметила огромный букет бордовых роз, которые стояли в большой плетенной корзине на барной стойке. Я подошла к ней и вдохнула их аромат. Боже мой, сколько же их? Сто? Двести? И все такие свежие и красивые. И тоже для меня.

И в последнюю очередь я обнаружила коробочку. С духами. Я видела такие в магазине парфюмерии. Цена баснословная, но и аромат, источаемый ими, был дурманящим и сногсшибательным. Я их не купила. Я привыкла мерить цены продуктами, и отказалась в их пользу. Как он узнал, что они мне понравились?

Я еще раз оглядела всю комнату, и вдруг осознала, что плачу. Вот глупая! С чего бы вдруг? Ах, бабушка, прости, но это слезы радости. Я не забыта. И может быть чуточку любима?

Я поставила варить кофе, отнесла торт в холодильник, и пошла скорее в душ. Я не сомневалась, сегодня будет самое лучшее наше свидание. И я готовилась к нему как никогда раньше.

Я вымыла голову и уложила волосы волнами, брызнула на себя духами, надела лучшее белье, чуть подкрасила блеском губы, чтобы казались полнее. Достала два бокала, налила в них вина, нарезала сыр с плесенью и стала ждать.

Время перевалило за шесть вечера, но Романа Викторовича не было. Он редко приходил вовремя, и я не придала значения его опозданию. Я ощущала его присутствие в цветах, шарах, в аромате духов, которые кружили мне голову. Также, как и он.

После семи часов мой желудок жалобно запросил есть, и я поддалась на его мольбы. Я стала поглощать сыр, запивая его вином. Один бокал, второй. А Романа Викторовича все не было.

В восемь часов я взяла свой блокнот и стала рисовать. Его портрет. Но ничего не выходило. Он получался совсем на себя непохожим, и я исчеркала несколько листов, пытаясь приблизиться к оригиналу. А потом забросила это гиблое дело.

В девять я выключила основное освещение, зажгла светильники над барной стойкой, включила музыку и решила развеять себя танцами. Но все время прислушивалась не пришел ли он, не желая быть замеченной за этим занятием. Из-за этого не попадала в такт мелодии, и танец не складывался. И в конце концов я выключила музыку.

Романа Викторовича не было и в десять часов. Город за окном стал затихать, и надежды, что он придет оставалось все меньше. Я поняла, что это все: цветы, шары, духи – не имеют для меня никакого значение без него. Это всего лишь мишура, если не подкреплено личным присутствием и вниманием. И я все также одна и никому не нужна.

А может быть с ним что-то случилось? – в какой-то момент подумалось мне, и сердце с тревогой забилось в груди. Может быть надо ему позвонить и узнать, где он и что с ним? А если он дома, и телефон возьмет жена? Как она отнесется к моему звонку? А он?

Или может быть он знает, что в последние дни я здесь не ночевала, и написал время, чтобы привлечь меня сюда для вручения подарка, а намерения самому явиться у него не было?

И чтобы развеять свои страхи и подозрения, я позвонила Артему.

– Слушаю.

– Артем, добрый вечер. Извини, что так поздно. Ты не знаешь, где Роман Викторович?

– Добрый. А разве он не у тебя?

– Нет. Он должен был приехать в шесть часов, но его до сих пор нет. Я переживаю, вдруг что-то случилось. Я не могу сама позвонить… Мало ли где он и кто с ним. Ты можешь…

– Конечно, Лера, я перезвоню.

– Спасибо.

Я отложила телефон, налила себе еще вина и стала потягивать его из бокала. Но не ощущала его вкуса, и только легкий хмель в голове указывал на крепость напитка.

Через пару минут позвонил Артем. Я дрожащими руками взяла телефон и приготовила себя к самому худшему.

– Артем, – начала я, – что с ним?

– Лера, с ним все хорошо. Не переживай.

– Он приедет?

Шведов выдержал паузу, а потом сказал:

– Он просил передать, чтобы ты ложилась спать.

Эти слова холодом прошлись по моему нутру. Я словно слышала, как Храмцов произносит их своим приказным тоном и видела его пронзительный взгляд исподлобья.

– Где он?

– Он не сказал. Не волнуйся, с ним ничего не случилось. Но по всей видимости, сегодня его ждать не стоит. Судя по голосу, он не вполне трезвый.

– Ясно. Спасибо, Артем, извини, что побеспокоила.

– Всегда пожалуйста.

– Артем, а ты… – не отвезешь меня домой, хотела закончить я, но осеклась. – Нет, ничего. Спокойной ночи.

И я отключила звонок.

Вот и финал. Я провожу этот вечер так, как он и был запланирован изначально. Одна. Среди мишуры, которая уже не греет душу, а лишний раз доказывает мое одиночество.

Я залпом допиваю бокал вина, прохожу до ящика, где лежат столовые приборы, вынимаю оттуда вилку и подпрыгиваю к ленточкам, свисающим от шаров. Удается схватить сразу две. Я поочередно прижимаю к груди сначала белый шарик, беспощадно тыкаю в него вилкой, затем точно также прокалываю розовый. Они лопаются, издавая оглушительный ба-бах, и в тишине этот звук кажется особенно громким.

Да, бабушка, все это неправильно. Сегодня не праздник.

А потом снова подпрыгиваю и повторяю то же самое действие. Вновь и вновь. Шары громыхают и их ошметки падают на пол. Их уже