Секрет опричника; Преступление в слободе - Борис Сударушкин

Что-то знакомое показалось мне в человеке за рулем. Или я ошибся? Тогда почему люди в машине так пристально посмотрели на меня, словно хотели запомнить или убедиться, что не обознались? Не они ли интересовались старым экскурсоводом? Что это за люди?

Всю обратную дорогу сотрудники музея обменивались впечатлениями об увиденном в древнем Суздале, а меня изводили вопросы и сомнения, от которых разламывалась голова.

Автобус возвратился в Ярославль поздно вечером, когда в темном небе над городом уже повисло холодное электрическое зарево, мрачно обагренное факелами нефтеперегонного завода.

Войдя в квартиру, я сразу же, не раздеваясь, бросился к телефону, набрал домашний номер Марка. Волновался, слушая длинные гудки, – дома ли он, не уехал ли в командировку?

Но тут в трубке раздался сиплый, недовольный голос Марка. Узнав меня, он сердито спросил:

– Не мог утром позвонить? Что у тебя – пожар случился?

– По телефону все не объяснишь, нам надо срочно встретиться.

– Приезжай завтра в Москву.

– Я только что из Суздаля, очень устал. А ты не мог бы выбраться в Ярославль? Заодно посмотришь, как я живу. Ведь обещал, – напомнил я Марку.

– Работа суматошная, некогда совсем. Скажи толком, что произошло?

– В Суздале зачем-то побывал наш старый знакомый.

Марк сразу понял, о ком я говорю.

– Интересная новость.

– Это еще не все. Следом за ним там появились какие-то люди…

Марк сразу оборвал меня:

– Да, ты прав, это не телефонный разговор. Подожди, посмотрю расписание поездов.

Я понял, что мое сообщение озадачило Марка, иначе так быстро он не согласился бы приехать ко мне.

– Около шести вечера из Москвы отправляется наша фирменная электричка, – подсказал я ему.

– Да, это подходит.

– Буду ждать тебя на перроне напротив старого здания вокзала.

– Договорились. До завтра. – И Марк тут же повесил трубку.

Мне стало немного досадно – я сообщил ему такую важную новость, а он даже не удосужился лишнюю минуту поговорить со мной.

Несмотря на усталость, я долго не мог заснуть, опять пытаясь найти ответы на вопросы, которые возникли в течение этого длинного и беспокойного дня, но они переплелись в такой головоломный узел, что самостоятельно я никак не мог его распутать и разобраться, что же случилось в Суздале.

Неудивительно, что под утро мне приснилась красная легковая машина, которая под колокольный звон носилась за мной по улицам древнего города до тех пор, пока я в страхе не заставил себя проснуться.

Самое странное состояло в том, что во сне я отчетливо видел номер этой машины, но, пробудившись, так и не мог его вспомнить.

Ни на перроне, где мы встретились с Марком, ни в такси, которое я взял на привокзальной площади, он ни словом не обмолвился о том, ради чего так срочно приехал в Ярославль.

Я тоже решил набраться терпения и, прежде чем перейти к делу, накормил Марка ужином.

Потом мы уселись на диван, закурили, опять оттягивая разговор.

Мой дом-пятиэтажка стоит в глубине окраинного района города, однокомнатная угловая квартира – под самой крышей, поэтому редкие звуки проходящих мимо машин почти не доносились сюда. Все это располагало к спокойной, неторопливой беседе.

За незашторенными окнами темнело безлунное небо, но электрический свет я не включал – балконная дверь была настежь открыта, на свет моментально налетели бы комары и не дали бы покоя всю ночь.

Мы вспомнили школьных друзей, обменялись сведениями, кто кем стал и куда закинула судьба. Выяснили, что кроме нас двоих почти все однокашники обзавелись собственными семьями.

Как бы между делом Марк поинтересовался, почему я не женат. Не ответив, я переадресовал этот же вопрос ему.

– Ну, у меня служба такая – из командировки в командировку. Дома почти не бываю.

– А мне, наоборот, редко удается из дома выбраться, – кивнул я на стоявшую на письменном столе пишущую машинку.

Марк понимающе улыбнулся:

– Боишься, женитьба помешает твоей работе?

– В какой-то степени, – уклончиво ответил я.

– Понятно. С Пташниковым и Окладиным больше не встречался?

– С Михаилом Николаевичем не виделись. А у Пташникова однажды был в гостях – это он устроил мне поездку в Суздаль.

Я думал, Марк воспользуется случаем и наконец-то спросит меня, зачем я так спешно вызвал его к себе. Однако он сказал о другом:

– Неужели тебе не хочется еще раз встретиться с ними?

Неприятно, когда с тобой разговаривают, как с малолетним ребенком, поэтому я промолчал, дожидаясь, когда Марк сам объяснит, почему он вспомнил историка и краеведа.

– Вроде бы интересные, образованные люди. С такими всегда найдется о чем поговорить, тем более пишущему человеку.

– Лично тебя особенно заинтересовал Окладин, не так ли? – вспомнил я свои наблюдения в Александрове.

Это замечание почему-то не понравилось Марку, он наставительно произнес:

– Пташников тоже весьма любопытная личность. Зря ты отказываешься от дальнейшего знакомства с такими людьми. Я бы на твоем месте обязательно его продолжил.

– Ты с ним раньше встречался?

Марк сделал вид, что не понял меня:

– С кем?

– С Окладиным.

– С чего ты взял?

– Да так, показалось.

Марк ушел от ответа:

– Ты сам, помню, посматривал на него в Александрове иначе, чем на Пташникова…

Я уже совсем было собрался сообщить Марку о странном поведении Окладина в Александрове, о его неожиданном появлении в Ростове, но в последний момент меня остановило то, что сам Марк говорил со мной какими-то недомолвками, так и не ответил, встречался ли он с Окладиным раньше. Что скрывалось за этим?

– Ну, теперь рассказывай, зачем вызвал, – требовательно произнес Марк, при этом мне подумалось, что он не случайно именно сейчас сменил тему разговора, как бы опережая мои новые вопросы об Окладине. – Ты видел чернобородого?..

Я постарался изложить все, что произошло в Суздале, даже рассказал зачем-то, как ночью на переходе между Покровским собором и колокольней мне привиделся огонек свечи в руке Соломонии Сабуровой.

Марк не перебивал меня, изредка затягивался сигаретой, и красноватый огонек на ее конце вспыхивал в темноте загадочно, как блеск драгоценного камня. По какой-то странной ассоциации мне вспомнилось кольцо чернобородого, найденное мною в номере александровской гостиницы.