Твари - Михаил Вершовский

Ламанча обвела всех сидящих за столом спокойным взглядом.

— Я правильно понял, что это может означать? — отозвался молчавший до тех пор полковник Одинцов.

— Думаю, что да, потому что это может означать только одно: убитая сегодня ночью змея способна пожирать пищу, не заглатывая жертву целиком. Следовательно, она целенаправленно может охотиться на крупных животных, включая, увы, человека. Чего ни одна другая ядовитая змея на планете не делает и делать не может. Итог таков: речь идет об опаснейшем мутанте.

— А почему вы думаете, что речь идет о мутанте, а не о каком-то еще неизвестном науке виде? — поинтересовался Одинцов.

— Потому что по всем остальным характеристикам — а их, поверьте, достаточно много — это действительно восточный ромбический гремучник. О причинах происшедшей мутации остается пока только гадать, но то, что привела она к созданию совершенного убийцы — причем убийцы-людоеда — это несомненно.

— Фу, какая же мерзость… — Марголину передернуло. — Подумать только, я же три или четыре дня назад была с проверкой совсем неподалеку оттуда! Как ангел хранил…

— С ангелами, похоже, в те дни был дефицит, — Ламанча не пыталась скрыть иронию. — Ломакину с Рекемчуком не досталось даже одного на двоих.

Чиновница, прищурив глаза, посмотрела на Алину, но та встретила ее вызов спокойным безмятежным взглядом.

— Ладно, — сказала Марголина, выдержав паузу. — Все хорошо, что хорошо кончается. Опасности больше нет, и теперь надо подумать, как деликатно и без лишних страстей поставить население в известность об этом.

— Погодите, Элла Семеновна, — вмешался Круглов. — Если полковник Одинцов меня верно информировал, это еще не конец истории. Так или нет, Алина Витальевна?

Ламанча кивнула.

— При вскрытии змеи я обнаружила, что она была беременна. До родов оставалось совсем недолго, детеныши были уже вполне развиты. Естественно, все они были мертвы, но останься их мать живой еще два-три дня, они, скорее всего, беспрепятственно появились бы на свет.

— Сколько их было? — хмуро поинтересовался Одинцов.

— Семнадцать. Вполне нормальное количество для даймондбэка. Ненормальным был размер. Впрочем, как и размер самой самки.

— То есть?

— Обычная длина новорожденных детенышей ромбического гремучника примерно тридцать, максимум сорок сантиметров. Эти же были от семидесяти трех до восьмидесяти одного сантиметра длиной. Кстати, яд новорожденных гремучников гораздо сильнее яда их родителей. Можно только представлять абсолютную летальность яда этих младенцев. Во всяком случае, на свет они появились бы полностью сформировавшимися и безжалостными убийцами.

— Размером, между прочим, с хорошего ужа, — задумчиво добавил Круглов.

Сейчас чиновница из территориального управления выглядела изрядно напуганной. Однако она довольно быстро взяла себя в руки.

— Страшно подумать… Мы действительно были в шаге от катастрофы. Но ведь, если я правильно поняла, и самка, и детеныши мертвы, верно?

— Верно, — Алина кивнула, ожидая, какой последует вывод.

— Тогда дело, по крайней мере, в этой части можно считать закрытым. Я уверена, что товарищи из РУВД займутся поисками того, кто выпустил подобное чудовище на свободу, но, повторяю: сейчас задача номер один — успокоить население.

— Змея была беременна, — Наговицына произнесла это почти устало.

— Да, вы уже говорили. Повторяться не к чему. Склеротиков здесь нет. Главное, что змея и нерожденные детеныши мертвы, и…

— Змея была беременна, — Ламанча перебила Марголину таким же ровным усталым тоном. — It takes two to tango.

— Что? — Элла Семеновна удивленно вскинула брови.

— Американская поговорка, — пришел на помощь Кремер. — «Для танго нужны двое».

— Я не понимаю, — Марголина начинала раздражаться. — При чем здесь танго?

— У подавляющего большинства животных для того, чтобы самка забеременела, необходимо некоторое, пусть и ограниченное во времени, участие самца, — самым любезным тоном пояснил майор.

Сидевшие за столом офицеры РУВД никак не прореагировали на сказанное — основные моменты представленной Кремером и Наговицыной информации были им известны. Но до Марголиной, наконец, дошел смысл того, что имели в виду Алина с майором.

— Значит, еще один… Еще одна…

— Значит, где-то, предположительно в том же районе, может скрываться еще один гремучник-мутант, — закончил ее мысль Кремер.

Оба полковника и капитан кивнули, соглашаясь с коллегой.

Алина, опустив глаза, рассматривала поверхность стола. Потом выпрямившись и обведя всех взглядом, в котором сквозило отчаяние, она сказала:

— Я так не думаю.

— То есть? — Круглов тоже обвел взглядом присутствующих, словно призывая разделить его удивление. — Вы считаете, что самца здесь может и не быть?

— Нет, самец, конечно, есть, и обретается скорее всего там же, где охотилась и самка. Я не думаю, что… Точнее, я думаю… А, да к черту экивоки! — Ламанчу вдруг прорвало. — Я не думаю. Я уверена, что здесь не просто еще одна змея. Их больше. И, может быть, гораздо больше.

Телешов допивал третью чашку кофе, когда услышал короткий звонок в дверь. Идя в прихожую, он посмотрел на часы: без пяти одиннадцать. Он не раздумывал о том, кто бы это мог быть. В последние несколько месяцев гостей у него практически не бывало, но в эти горячие деньки мог пожаловать кто угодно. Сергей, даже не глядя в глазок, открыл дверь. У порога стоял участковый Костя.

— Не разбудил, Сергей Михайлович?

— Да я практически и не ложился. Проходи, Костя.

Участковый протиснулся в прихожую и принялся было снимать туфли.

— Ни в коем случае, — запротестовал Телешов. — Давай, давай, проходи.

Он подтолкнул Костю к дверям комнаты — гостиной, спальни и кабинета. В его однокомнатной квартирке она выполняла все эти функции одновременно.

— Кофе, чаю? — поинтересовался Сергей.

— А вы будете?

— Я только что с третьей чашкой расправился, надо бы и дух перевести. Но ты не стесняйся, тут хлопот никаких, чайник еще горячий.

— Ну, тогда, наверное, кофе, — неуверенно произнес участковый.

— Вот и прекрасно. Садись пока, располагайся.

Телешов жестом указал Косте на диван и отправился на кухню. Вернувшись, он опустился в кресло у окна.

— Через пару минут будет готов.

Участковый кивнул, потом, вспомнив, что так и сидит в фуражке, резко стянул ее с головы. Сергей, посмотрев на Костю, понял, что тот тоже почти не спал: глаза были красными, на усталом лице отчетливо проступала щетина.