Одноклассники smerti - Анна и Сергей Литвиновы

Надя не сомневалась: Ирка тоже перешла кому-то дорогу на своей риелторской работе. И серьезно перешла, раз для нее наняли профессионального киллера . Даже неопытной в сих делах Наде было ясно: четыре пули за несколько секунд — это круто, это очень серьезно. Подругу лишь чудо спасло…

Но какой-то червячок далеко в глубине души все точил и точил. Ленка-то ведь тоже погибла. А теперь еще и Ирину пытались убить. Так, может, причина покушения кроется совсем в другом? В их общем с девчонками далеком прошлом?!

И от этой мысли, хотя солнце и шпарило изо всех сил, Наде стало зябко.

Дима

В редакции, куда Дима прибыл ровно к официальному, в тринадцать ноль-ноль, обеду, его захватила обычная круговерть. Ответсек требовал заголовок к его статье про коробейников в электричках, отдел кадров прицепился с фотографией на новый пропуск, коллега Кирка, ввиду жары почти обнаженная и возбужденная, завлекала его на совместное кофепитие…

Когда он удовлетворил все просьбы и требования и засел наконец в кабинете, уже четыре пробило.

Включил кондиционер, победил искушение снять ботинки с носками, плюхнулся в кресло и забросил ноги на стол. Какие, значитца, будут первоочередные действия?

Хорошо бы, конечно, еще раз с опером повидаться, который дело об убийстве Коренковой ведет. И ее мамашку еще потрясти. И, для комплекта, паре Леночкиных одноклассников, чьи телефоны он уже добыл, стрелки назначить. Но все это терпит. А наипервейшая сейчас задача — умаслить Надьку.

Подруга дулась на него второй день, и давно пора с ней помириться.

Полуянов, конечно, и раньше, в те моменты, когда его целиком захватывала очередная статья, обращал на бессловесную Митрофанову мало внимания. Молча принимал ужины, чистые рубашки и ненавязчивое Надино присутствие рядом. Ел, бездумно пялился в телевизор и даже выслушивал какие-то Надюшкины разглагольствования, а сам неустанно, шестеренки в голове аж скрипели, раздумывал над новой темой.

Но в этот раз, пожалуй, он с уходом в себя переборщил. Ни словом с подругой не перекинется — даже после секса. Правда, сейчас дело не только в том, что голова статьей занята. Благодаря поклепу коренковской мамаши какая-то брезгливость по отношению к сердечной подруге появилась. Надюшка-то, всегда казавшаяся ему чистой девушкой, вроде бы и пила в старших классах, как лошадь, и подругу спаивала, и парня у той отбила… И пусть остальные его свидетели — историк Иван Адамович и учительница Анастасия Арсеньевна — сего факта не подтверждают. И пусть Дима сам понимает, что несчастная мать несправедлива и пристрастна… Но это как в анекдоте: «ложечки нашлись, а осадок остался».

Он ведь помнил Надежду в ее бытность старшеклассницей — их матери дружили, вот и детям иногда приходилось общаться. Сам Полуянов в те времена уже учился на журфаке и на скромную с виду школьницу внимания почти не обращал. К тому же Надюшка всегда казалась ему чрезмерно зажатой, заученной — типичная последняя девственница. На такую сил потратишь изрядно, а прогноз, как выражалась по разным поводам мамуля-врач, все равно получается сомнительный. Никакого сравнения с раскрепощенными и любопытными до симпатичных мужиков журфаковками.

Но сейчас выходит, что Надька-тихоня его в те годы обманывала. Выглядела типичной пай-девочкой, а сама, оказывается, ликерчиками баловалась. И покуривала. И в кабаках бывала — причем, заметьте, отправлялась туда вся в обтяжку. И, с виду записная скромница, даже отбивала у подруг мужиков…

От одной мысли, что у Надюхи когда-то были отношения с их нынешним соседом Степаном, Диме сразу становилось гадко. Пусть даже невинные поцелуи — а все равно противно. Школьником Степу Дима, конечно, не знал, но на то, что осталось от него сейчас, смотреть было не особенно приятно. Не такой, конечно, испитой, как покойная Коренкова, но тоже изрядно помятый, глаза вечно красные, руки подрагивают. И запашок от него, будто горячую воду не раз в году отключают, а каждодневно. И тряпье типичного маргинала…

А Надька (хотя сейчас при встречах всегда глаза опускает) с ним раньше, оказывается, в обнимку ходила. Вместе лазили по киношкам, считали звезды, наверняка, как и положено подросткам, обжимались… И хотя подруга уверяет его, что Степан ей — всего лишь бывший одноклассник, а попросила, чтоб он, Полуянов, попытался в Ленкиной гибели разобраться. И по возможности отмазал бывшего одноклассничка от справедливого возмездия. Фу.

Хотя, с другой стороны… Чего он как старая бабка? Будто сам святым был! Такие дела с пацанами творили, бедную мамулю едва до инфаркта не довел! И с медсестрой из мамулиной поликлиники у него настоящая связь была, не чета Надькиному невинному петтингу с одноклассником.

И вообще: нужно с Надюхой просто поговорить. Выслушать, так сказать, ее версию. Пусть колется: и про то, как с Коренковой в кабак сходила. И про школьную любовь со Степашкой…

Дима ногой потянул к себе телефон. По памяти отщелкал Надькин рабочий номер. И нарвался на ее начальницу, противнейшую тетку. Та радостно сообщила:

— А Митрофанова сегодня на работу не явилась!

— То есть как не явилась? — слегка опешил Полуянов.

Надька же вроде встала, как обычно, в семь. И он сквозь сон слышал, как она бешеной белкой носилась по квартире. Явно к началу первой смены торопилась, опаздывала…

— Сначала позвонила, что задерживается, а потом и вовсе сказала, что не придет, — отрапортовала библиотекарша.

— Ладно, спасибо, — поблагодарил Дима.

И немедленно набрал Надюхин мобильник.

Сначала трубку долго не снимали, а когда наконец прозвучало Надино нежненькое «алле», Полуянов в изумлении услышал в качестве фона к их разговору пение птиц. И, кажется, шум деревьев. Что еще за поездка на пленэр в рабочее время?!

И он, входя в непривычное амплуа ревнивого мужа, вопросил:

— Ты почему на работу не пришла? И вообще ты где?

— Ой, я… — растерялась Надя. — Да я за городом. У меня тут дела возникли…

«На-дя! Чай сервирован!» — услышал Полуянов чей-то далекий вскрик и еще больше обалдел. Но не выяснять же отношения по мобильнику!

И он вкрадчиво произнес:

— Тебе, значит, чай уже сервировали. Ну, пей. А я-то тебя сегодня вечером хотел в ресторан позвать. Где-нибудь в центре…

— Вечером? А во сколько? — тут же заинтересовалась Надюха.

— Да хоть в шесть!

— Нет, — отказалась она. — К шести, да еще в центр, я не успею.

Похоже, действительно куда-то далеко от Москвы забралась.

— А во сколько успеешь? — продолжал давить он.

— Ну, не раньше восьми, наверно… — протянула она. И вдруг предложила: — Или знаешь что? Если в шесть, то давай здесь, за городом, встретимся.

— В том месте, где тебе чай сервируют ? – ернически уточнил Полуянов.