Мачеха моей мечты - Елена Соловьева

Дарья не соврала: за время обитания в особняке ей приходилось стряпать не только для домочадцев, но и для овчарок, охраняющих усадьбу.

Этот ответ, вроде бы, устроил Виктора.

— Где я могу найти Веру, не подскажете? Ее нет во всем доме, а на звонки она не отвечает.

— Вера от вас ушла, — не скрывая упрека, заявила Дарья. — Она собрала вещи и отправилась на новое место работы.

Тягостный вздох стал ей ответом. Дарья буквально видела, как Виктор спиной прислонился к двери и несколько раз ударился об нее затылком.

— Как же теперь ее вернуть?.. — спросил хозяин не то у себя самого, не то у таинственной кухарки.

Пользуясь тем, что осталась неузнанной, Дарья отважилась на замечание:

— Вера не вернется в особняк. Ее слишком обидело то, что Вы сочли ее виновной.

С уст Виктора сорвалось ругательство. Окончательный уход Веры вверг его в замешательство.

Выждав секунду, Дарья проговорила:

— Возможно, Вы просто не хотели устраивать семейный скандал…

— Так и есть, — подтвердил Виктор. — Я сомневаюсь, что моя тетушка могла обидеть Вареньку. Но ссориться с женой, да еще и в день рождения дочери… Не думал, что Вера так расценит мое молчание.

Дарья помедлила, посомневалась и все же высказала свое мнение:

— Мне почему-то думается, что Вера давно собиралась сменить место работы и ждала только подходящего повода…

— И я ей его предоставил, — констатировал Виктор. — Вы знаете, куда отправилась Вера? Можете с ней связаться и передать от меня сообщение?

Дарье стало искренне жаль хозяина, метавшегося между стремлением сохранить семью и не потерять при этом лицо. Но помочь ему она не могла.

— Простите, но Вера не назвала нового адреса, да и телефона у меня нет.

— Ясно, — сник Виктор. — Что ж, и на том спасибо. Простите, что отвлек Вас от дел.

Дарья отчетливо расслышала, как хозяин отошел от двери: поступь его стала тяжелой, неуверенной.

У господина Губанова было все, о чем он раньше мечтал: процветающее предприятие, красавица-жена, великолепная, не имеющая себе равных усадьба, любимый ребенок. Не было лишь счастья, внутреннего удовлетворения достигнутым.

Чем больше Виктор рассуждал, тем больше склонялся к мнению, что Еля оговорила его тетку. Притом — самым откровенным образом. Прокручивая в уме злополучный разговор, он вынужден был согласиться с кухаркой: поведение его нельзя назвать достойным. Как глава семьи и хозяин особняка он просто обязан был выяснить все до конца и припереть Елю к стенке. Минутное замешательство стоило ему любимой тетушки и незаменимой помощницы по хозяйству.

Проводив последних гостей, Виктор предпринял попытку изобличить супругу во лжи. А заодно устроить ей разнос за праздник, в котором их дочь так и не приняла участие. Поручив одной из горничных выкупать Вареньку и переодеть ее перед сном, он пригласил супругу в спальню, захлопнул за собой дверь.

— Скажи, Еля, ты раньше замечала, что Варенька боится клоунов? — спросил Виктор, присаживаясь на край кровати. — Или такое с ней впервые?

Лилейная улыбка мгновенно сползла с губ Ангелины.

— Стоило мне успокоиться, как ты вновь ищешь повод для ссоры?! — взвилась она.

— Просто ответь на вопрос, — устало попросил Виктор. — Я ни в чем тебя не обвиняю — спрашиваю и только.

Несмотря на мягкость в голосе мужа, Ангелина почувствовала себя задетой за живое. Повернулась к трюмо, выдвинула один из шкафчиков, достала пудреницу.

— Скорее всего, Вареньку напугали не клоуны, а приглашенные дети, — заявила «леди», яростно работая пуховкой. — Я и сама не могу прийти в себя после их криков, громкого смеха и бессмысленного ношения по гостиной.

— В дом, где смеются, проходит счастье, — улыбнулся Виктор, — так говорится в японской пословице.

Ангелина возмущенно фыркнула, убрала пудру обратно и с силой захлопнула ящик. Любуясь на свое отражение в зеркале, с досадой в голосе заявила:

— Мне плевать на твоих друзей-японцев и прочих партнеров по бизнесу. Будь добр, не порть вечер своими рассуждениями.

Еще раз придирчив осмотрев себя, она плавно, с намеком на грацию приблизилась к супругу, повернулась к нему спиной.

— Не поможешь мне избавиться от платья?

Виктор подавил в себе возмущение и расстегнул длинную молнию.

Ангелина повела плечами, и шелковый наряд картинно упал к ее ногам. Развернувшись к Виктору, «леди» изобразила на лице улыбку, больше походившую на оскал.

— Тебе нравится мое новое белье? Я купила его специально к твоему приезду.

Виктор без особого энтузиазма осмотрел боди из тонкого кружева, чулки и прилагающийся к ним пояс.

— Красиво.

— Это все, что ты можешь сказать? — надула губки Ангелина. — Просто красиво?!

— Тебе очень идет, — дополнил свой комплимент Виктор.

Руки Ангелины легли на плечи мужа; ее широкая жилистая ступня расположилась на его колене, проторила тропинку до паха.

Бесцеремонный намек супруги дал Виктору понять, что Ангелина настроена исполнить супружеский долг. Не заняться любовью, не порадовать своим телом — снизойти до интима.

Виктор принял это подношение, как кость, брошенную голодной собаке, — давясь, но проглатывая. Приторный аромат духов Ангелины, смешанный с запахом табачного дыма и алкоголя, действовал на него удручающе. Вместо родства душ и тел он получил только лишь секундное удовлетворение потребности, сменившееся голодом более страшным, всепоглощающим.

Весь оставшийся день Дарья и Машенька не покидали маленькой кухни, ставшей их тайным убежищем. Вышло так, что после ухода Веры обязанности экономки перетекли к няне. То и дело к ней прибегали горничные, уборщицы, лакеи и другие обитатели цоколя, нуждающиеся в совете и помощи. Дарья распределяла обязанности, пополняла список необходимых покупок и составляла план работы на завтрашний день. Поход в лес за ягодами отложился на неопределенный срок.

Уже вечером одна из горничных внесла в «апартаменты» Дарьи Вареньку, завернутую в покрывало, и обратилась с просьбой:

— Ангелина Ивановна поручила мне искупать девочку, но я решила прежде показать ее тебе, смотри…

Девушка развернула покрывало и Дарья ахнула: все тело малышки покрылось подозрительными пятнышками, особенно пострадали шея, руки и голени. Платье, выбранное хозяйкой для дочери, было очень красивым, но нанесло непоправимый ущерб детской коже. В тех местах, где синтетическая ткань соприкасалась с телом, появилась сыпь, а жесткий кринолин исцарапал нежные ножки.

— Это ж надо додуматься: в такую жару обрядить ребенка в полиэстер! — не сдержала возмущения горничная. — Бедная Варенька…