В плену иллюзий - Хелен Бьянчин

Норман вернулся очень быстро с чашкой горячего сладкого чая и воздушным пирожным. Она с удовольствием выпила чай, съела половину пирожного и почувствовала себя гораздо лучше.

— Спасибо.

Он взял блюдце и пустую чашку у нее из рук, поставил на тумбочку, опустился на край кровати и осторожно, едва касаясь кожи, провел ладонью по ее бледной щеке.

— И давно ты так мучаешься?

— Недели две, — ответила она.

Его взгляд наполнился искренним состраданием.

— Хочешь прогуляться по берегу? А позже зайдем куда-нибудь и позавтракаем.

Она представила, как идет по мягкому песку, а в лицо ей дует ласковый соленый бриз, и улыбнулась. Да, сейчас ничто другое не помогло бы ей прийти в себя лучше, чем прогулка по пляжу. Она едва заметно кивнула.

— Полежи еще пять минут. Мне надо побриться и одеться, — сказал Норман, поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты.

Кристине хотелось продолжать злиться на него за то, что он так бесцеремонно повел себя в душе, но она не могла. Норман был настолько нежен и заботлив, когда ей стало плохо, что ее гнев безвозвратно исчез.

По пляжу гуляли влюбленные парочки и родители с маленькими детьми. Ребятня носилась взад и вперед, наполняя воздух радостным визгом и хохотом.

Ветерок трепал непокорные завитки волос на висках Кристины, выбившиеся из прически. Воздух был свежим и прозрачным. Вокруг царила атмосфера добра, умиротворения и тепла.

Завтракали поздно. В том летнем кафе с живой изгородью, куда заходили накануне. Кристине здесь особенно понравилось. Потом они еще немного побродили по берегу, вернулись в номер, передохнули от долгой ходьбы, собрали вещи, и поехали обратно в Норфолк.

Было около шести, когда на горизонте показались городские здания, залитые желто-красным светом вечернего солнца. Их окна горели, будто охваченные пламенем.

— Поужинаем где-нибудь? — предложил Норман.

Кристина, уже успевшая проголодаться, кивнула.

Их выбор пал на небольшой уютный ресторанчик на самой окраине города. В этом заведении они любили подкрепляться и раньше — в те дни, когда возвращались после долгих прогулок вдоль побережья. Обстановка здесь отличалась непринужденностью и уютом и не обязывала посетителей рядиться в смокинги и вечерние платья.

На стене у столика, за который их проводил официант, висела репродукция картины Кальфа — натюрморта с двумя бокалами, небольшим кувшином и фарфоровой тарелкой с фруктами. Все эти вещи — простые и обыденные, смотрелись потрясающе красиво. Стол, на котором стояла посуда, был покрыт восточной ковровой скатертью. Высокий золоченый бокал с человеческой фигуркой на крышке представлял собой чудо ювелирного искусства и поражал тем мастерством, с которым Кальф передал блики на нем…

Кристина рассматривала репродукцию одухотворенно и внимательно. Казалось, от ее взгляда не ускользнула ни одна деталь, ни один штрих.

А Норман в это время любовался своей спутницей. Она выглядела божественно: искренняя и нежная, на удивление умиротворенная… Поймав на себе странный взгляд Нормана, Кристина смущенно отвернулась от натюрморта. Были в его взгляде и восхищение, и грусть, и какая-то спокойная, тихая радость.

Чему он радуется? — подумала Кристина. О чем размышляет?

Ели гуляш. Здесь его готовили отменно. И, смакуя еду, на протяжении некоторого времени молчали.

Увидев, как в зал входит молодая женщина с распущенными белокурыми волосами, Кристина замерла с вилкой в руке: в первый момент ей почудилось, что это Франческа.

Она огляделась по сторонам.

— Странно, что Франческа Менгс ужинает сегодня не в этом же ресторане.

Норман фыркнул.

— Цинизм тебе не к лицу.

— При чем здесь цинизм? — Кристина пожала плечами. — Эта особа готова ходить за тобой по пятам! Она от тебя без ума!

— В то время как я сам вижу в ней всего лишь подчиненную, — спокойно ответил Норман.

— Очень красивую подчиненную, правильно? — попыталась уточнить Кристина, прищурив глаза.

Он окинул ее продолжительным взглядом.

— Хочешь, чтобы я начал спорить с тобой по этому поводу?

— Чтобы лгал мне? Нет уж! Не надо!

Норман хмыкнул.

— Что желаешь на десерт?

— Не заговаривай мне зубы. Ты не ответил на мой вопрос.

Этот, по сути, пустячный спор напомнил ей о другом вечере, оставшемся далеко в прошлом. Они возвращались тогда из «Фиесты», как сегодня. Потом ужинали здесь, причем ели тоже гуляш… Только закончился тот день совсем по-другому. Отсюда они направились домой, в квартиру Нормана. По дороге купили бутылку вина, и пили его перед сном в постели…

Сегодня их день завершился, конечно, не так. Кристина едва удерживала слезы, когда Норман остановил машину у ее нынешнего дома.

— Если я попрошу тебя собрать сейчас необходимые вещи и поехать ко мне? — осторожно спросил Норман. — Что ты ответишь на это?

От желания закричать в ответ «да!» у нее громко застучало в висках. Но она сознавала, что прошлое вернуть невозможно. Что их отношения никогда уже не станут прежними…

— Думаю, нам не стоит это делать.

— Имей в виду, я не намерен сдаваться, — грустно, но твердо сказал Норман.

Кристина предпочла ничего не отвечать на его слова.

— Мне пора. Завтра тяжелый день.

Он достал сумку Кристины с заднего сиденья, вышел из машины и проводил ее до подъезда.

Норман позвонил утром, когда она пила чай.

— Как ты чувствуешь себя сегодня? — сразу поинтересовался он.

— Повторилась вчерашняя сцена, — вздохнув, ответила Кристина.

Ее сердце учащенно колотилось. Слышать голос Нормана и оставаться спокойной у нее не получалось никогда.

— Все было настолько же ужасно? — чуть понизив голос, спросил он.

Она, ощутив вдруг прилив злости, чуть не сказала «да, и все по твоей милости!». Но вовремя вспомнила, что в своей беременности, повинна не меньше, чем он.

— Не волнуйся за меня. Я в порядке. Конечно, ей было бы куда легче, если б она жила не одна.

Первая половина недели пролетела незаметно, работать приходилось и дома, по вечерам. Кристина падала от усталости, когда убирала документы в папку и шла спать.

Норман тоже трудился очень много. Он звонил Кристине каждое утро, причем уже из офиса. В среду звонок раздался в тот момент, когда она заканчивала наносить макияж.

— Я уже собираюсь выходить, — сразу сообщила она, поздоровавшись с Норманом.

— Хочешь сказать, чтобы я был максимально краток? — сник он.