Внутренняя война. Том 1 - Стивен Ридер Дональдсон

Канцлер перевёл взгляд на левое ухо королевы Эстии. Плечи его напряглись, выдавая растущее беспокойство.

– Довольно хорошо, Ваше Величество. – Было заметно, что канцлер старается говорить уверенно. Он пытался угадать, что же она хочет от него услышать. – Вы не будете разочарованы.

Сладким, как мёд, голосом Эстия спросила:

– И это всё без помощи моей почётной гвардии? Без свиты моего отца?

Постер был застигнут врасплох. Он не привык к допросам и потому допустил ошибку, поддавшись минутному раздражению.

– У нас есть рабы, Ваше Величество.

Внезапно в воздухе повисло напряжение. Никто из присутствующих не спешил высказаться. Никто, кроме принца Джаспида и земского начальника. Они разом вскочили на ноги.

– Ваше Величество! – начал Эрепос. – Мы не потерпим!..

Но возглас короля Бифальта перекрыл их.

– Рабы? – Он не перешёл на крик, но в голосе его пылал гнев. И прежде чем кто-либо успел понять, отчего он так взбешён, и сообразить, что происходит, король поднялся на ноги и, чернее грозовой тучи, двинулся к канцлеру.

– Вы имеете в виду беллегерских рабов?

Эстия сразу же вскочила со своего трона. В этот момент она не думала ни о чём и ни о ком, кроме мужа. Тремя быстрыми шагами королева встала перед ним.

– Ваше Величество, – быстро прошептала она, – одумайтесь. Вы хорошо знаете меня. Если Ваши люди были обращены в рабов, амиканцы заплатят за это своими головами.

Бифальт яростно смотрел на Постерна, и в этом взгляде читалась чёрная жажда крови. Он поднял руку, чтобы оттолкнуть королеву-консорта с пути.

И застыл. Взгляд его переместился на жену. Постепенно он, казалось, вспоминал, кем она была.

– Будь по-твоему, – проговорил он. – Тебя я знаю лучше. – Его глаза постепенно светлели. Суровые линии лица разглаживались. – Он твой канцлер. Разберись с ним по своему усмотрению.

Король резко развернулся, подошёл к своему трону и сел.

Королева Эстия глубоко вздохнула. Не глядя на Постерна, она тихо, угрожающе потребовала:

– Канцлер?

– Простая оговорка, Ваше Величество, – быстро ответил он. Он понял своё опасное положение. Он был амиканцем и, должно быть, верил, что король Бифальт может его убить. – Я хотел сказать, рабочие. Они не рабы. Мы не порабощаем наших союзников. Они являются рабами только в той мере, что мы не позволяем им бросить работу. – И словно нащупав верное направление, объяснил:

– Мы теряем слишком много рабочих из-за дезертирства. Большинство сбежавших – беллегерцы.

Наконец она его поймала. Теперь, пока он не отошёл от страха перед её мужем, она могла добиться от него правды. Кивнув королю Бифальту, она приблизилась к краю помоста и спустилась на одну ступеньку, чтобы канцлер Постерн мог хотя бы попытаться взглянуть ей в лицо.

И, не давая ему возможности подготовиться, она снова сменила тему разговора.

– Какую угрозу представляют нуури для моего отца?

Постерн нахмурился и сосредоточенно остановил взгляд на губах королевы, как будто её слова были так же смертоносны, как меч короля Бифальта.

– Кто знает, Ваше Величество? Они чужаки. Примитивный народ. – Канцлер, казалось, пытался собраться с мыслями. – Но они стягиваются к границе. Вы знаете, где теперь живёт Ваш отец, Ваше Величество. Они могут оказаться там за два дня.

Кровожадно улыбаясь, королева сомкнула ловушку:

– Откуда вы это знаете, канцлер? Как часто вы общаетесь с моим отцом?

Постерн не смог сохранить невозмутимый вид, и это выдало его. Он побледнел. Голова его дёрнулась, будто он получил пощёчину от королевы.

– Ваше Величество! – запротестовал он. – Я не общаюсь! Как Вы могли подумать?..

– Нет! – голос Эстии резанул как хлыст. Король Смегин научил её быть жестокой, когда требовалось. – Я этого не потерплю, Постерн! Я называю это изменой. У меня есть свои источники. Я уверена в их донесениях. Я пойму, если вы будете лгать мне. Как часто вы общаетесь с моим отцом?

На самом деле королева не получала никаких донесений. Но Элгарт намекал на существование тайных гонцов. И её всё больше беспокоили попытки канцлера Постнера помешать приготовлениям короля Бифальта. Она знала, сколько вооружённых солдат осталось в окрестностях Малорессы. Она могла догадаться о размерах свиты короля Смегина. И она хорошо знала своего отца.

Немного запинаясь, канцлер признался:

– За две недели, – он с испуганным видом смотрел в лицо Эстии, на её губы, произносившие ужасные слова, – раз или два. – Он отчаянно пытался убедить королеву в своей преданности. Предупредить её следующий вопрос. – Он поддерживает Вашу дорогу, Ваше Величество. Он хочет, чтобы она была завершена. Он гордится тем, что Вы делаете. Только Последнее Книгохранилище может помочь нам.

Но Эстия была теперь королевой, а не той маленькой принцессой, которой польстила бы подобная речь. И она была замужем за королём Бифальтом, беллегерцем, она знала, что поставлено на кон. Она не смягчилась.

Постерн был её канцлером, но до настоящего момента королева не осознавала, что он всё ещё служит предшествующему монарху Амики.

– Я знаю, чем гордится мой отец, канцлер. Я знаю, чего это стоит.

Как именно он поддерживает мою дорогу?

Канцлер стоял всё так же неподвижно, он выглядел так, словно готов был свалиться замертво.

– Он поставляет рабочих.

Если бы слова Эстии били, как кнут, на коже канцлера сейчас зияли бы рубцы.

– Рабочих?

– Рабочих, – прохрипел канцлер. Затем что-то в нём, казалось, сломалось. – Он поставляет рабов.

И будто оправдывая собственные действия или действия короля Смегина, будто им и в самом деле было оправдание, добавил:

– Они довольно хорошо работают под кнутом.

Мгновение королева молча смотрела на него. Её поразило услышанное, весь зал поразило услышанное. Королеве не нужно было спрашивать, кем были эти рабы, где отец их приобрёл. Почему же ещё нуури стягивались к границе? Она не стала тратить время и на выяснение подробностей, она уже поняла, как рабы попали в плен. Король Смегин был магистром.

И тут она осознала, что решение надо принять быстро. С Постерном она разберётся позже. Он уже и без того достаточно себя запятнал. Теперь он был безвреден. Король Бифальт не даст ему уйти. Повернувшись к канцлеру спиной, королева Эстия возвратилась на помост и подошла прямо к мужу, напряжённо застывшему на троне.

Его взгляд был суров и непреклонен, под этим взглядом у Эстии со стыда подкосились колени. Глядя прямо на него, она с трудом держалась на ногах, ей хотелось молить о прощении. Свершилось страшное преступление – опасное преступление, и вина за него лежала на ней. Когда её отец отрёкся от престола, она позволила Постерну остаться канцлером. В то время она вполне справедливо считала, что он знает об управлении Амикой больше, чем она. А ещё считала, что знает, как управлять им. Она доверилась ему, не поставив под сомнение его преданность. Теперь она осознала, что слишком много времени потеряла в мучительных раздумьях о своём положении, о своих чувствах. И слишком мало внимания уделяла проблемам и мотивам, определяющим поступки её подданных.