Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев

и содею. Пущай хоть вором, хоть татем кличут! Сребро — оно не пахнет! Такое дело! — заявил Давид.

— Поступай, как хочешь. — Володарь пожал плечами. — Разумею тебя.

Снаружи раздались громкие голоса. Отодвинув войлочную занавесь, в вежу просунулась голова Юрия Вышатича.

— Князи! Халдей тамо! Невесть откель взялся! Гляжу, дланью машет кто-то, в лодке рыбацкой! Ну, причалил ко брегу, мокрый весь! Зреть вас хочет!

— Кличь вборзе[151]! — Володарь сразу оживился, подобрался, даже унылое настроение последних дней в одно мгновение ушло. Халдей тут — значит, спасся, ушёл от Олеговых головорезов. Что б там ни было, а сей хазарин — их с Давидом доброхот.

…Отпив очередной глоток золотистого мёда, Халдей с усталой улыбкой начал своё повествование:

— Сначала я спрятался в пустой бочке из-под дёгтя, весь провонял. Потом услышал крики о пожаре. Воины князя Олега подожгли хазарский конец города. Пришлось укрыться на пристани, в харчевне армянина Хачатура. Ночью мне удалось выбраться из города. Переоделся вот в эту одежду, — с горестным вздохом указал он на потёртый халат грязно-серого цвета. — Назвался купцом из Дербента. А так как мне известно несколько слов на языке жителей этого города, то меня пропустила городская стража. Кстати, эти сторожа были пьяны, и мне тоже пришлось выпить чару вина за здравие князя Олега и княгини Феофании. Чтоб их чёрт защекотал! Потом, находясь в Корчеве, я узнал о ваших бедах, доблестные князья, а также о том, что князь Олег отпустил вас и велел сопроводить до Днепра. Я поехал за вами следом. И вот я здесь.

Халдей допил мёд, вытер усы и аккуратно отодвинул от себя чару. Спросил:

— Мне хотелось бы знать, куда вы держите путь, доблестные? Может оказаться, что у нас с вами одна дорога. Я был бы рад продолжать вам служить.

Он подобострастно улыбнулся и склонился до земли, как не раз делал в Тмутаракани.

— Не твоё дело, смерд, куда мы едем! — грубо отрезал Игоревич.

Володарь был более словоохотлив. Сразу смекнул он, что хитрый хазарин может ему пригодиться.

— Я еду в Угрию, а оттуда в Хорватию. Буду собирать воинов. Хочу добыть стол в Волынской земле, — объявил сын Ростислава.

— Похвальное стремление, о светлый князь! Дозволь мне отправиться вместе с тобой! Думаю, тебе понадобится в пути добрый слуга и… советник.

Снова расточал Халдей улыбки, снова говорил вкрадчивым голосом добрые слова, успокаивал, убеждал, что неудача в Тмутаракани скоро забудется и что они обязательно достигнут намеченных целей.

…Володарь с Давидом расстались, как только добрались до пограничного Межибожья — сторожевого русского городка вблизи истоков Южного Буга.

Отныне пути двух родичей расходились. Они обнялись, расцеловались, обронили слезу. На прощание Давид тихо шепнул:

— Передай сестрице своей, Елене, — и сунул в руки Володарю свёрток с цветастым платом. — Скажи, помнит о ней сын Игоря. Коли сребро добуду, сватов пришлю. Такое дело! Надоела жизнь бобылья!

Унёсся Игоревич со своими туровцами вдаль по пыльному степному шляху. Жаром пахнуло в лицо Володарю нещадное июльское солнце. Зашумел вдали под порывом ветра зелёный колок. Вспомнились вдруг опять слова посадника Ратибора: «Игоревич — он мразь! Дрянь!»

Вздохнул Володарь с сомнением, обернулся, оглядел воинов своих, повелел громким голосом:

— На заход[152] идём! В Угрию!

ГЛАВА 21

В столице мадьяр Эстергоме Радко первым делом направил стопы в одну из харчевен, хозяином которой был знакомый ему русин. Сюда часто наведывались воины-иобагионы, от них рассчитывал волынский проведчик почерпнуть немало важных сведений. И, в общем и в целом, поручение княжеское справил он быстро и толково. Разузнал Радко, что король Ласло и князь Всеволод заключили между собой мир, а германскому императору Генриху отписали, чтобы с Угрией он также придерживался мирных сношений. Занятый противоборством с римским папой в Италии, император, скрипя зубами, но согласился на предложение Киева. Выходило так, что со стороны угров в ближайшее время князю Ярополку нечего было опасаться.

«Еже будет наш князь Всеволода Ярославича держаться, а мамашу свою прегордую поменее слушать, мирно и спокойно на Волыни будет», — рассуждал Радко.

Всего-то седьмицу прожил он у харчевника, разговорил за чарой доброго вина нескольких иобагионов из королевской стражи, и теперь, довольный, мыслил возвращаться проторенной дорожкой обратно на Русь. Перед самым отъездом решил Фёдор поглядеть на торгу знаменитых угорских скакунов. Благо серебро звенело в дорожной калите, можно было б и потратить его на доброго фаря. Хороший конь всегда пригодится княжескому дружиннику.

Пробирался Радко через толпу на пристани, когда вдруг возник перед ним злобно ухмыляющийся знакомец — Жольт, коего три года назад пытал он во Владимире на дыбе.

— Попался ты, мечник! Не уйдёшь от нас!

Обступила Фёдора толпа человек в пятнадцать. Потянулся он было за мечом, но уразумел тотчас: не выдюжить ему супротив стольких. Верно, давно выслеживали, шли по пятам. Да, промахнулся он на сей раз, не почуял, не заметил вовремя грозящей опасности.

Его грубо схватили за плечи, вырвали из портупеи меч, связали за спиной руки, потащили через подвесной мост в крепость.

— С моста бы тебя в ров швырнуть, ядовитая гадюка! — хрипел Жольт. — Помню, как ты меня на дыбе угощал! До сей поры кости болят! Помучаешься теперь ты у меня в подземелье, похрустишь косточками! Наорёшься вдоволь!

Со скрипом затворились за Фёдором железные ворота. Опустилась вниз решётка. Бросили его вниз по каменным ступеням в сырую мрачную клеть. Звякнул наверху в замке тяжёлый ключ. Тьма окутала дружинника. Понял он, что если и выйдет отсюда, то весьма нескоро.

Спустя недолгое время явился к нему Жольт с двумя подручными. В деснице он держал факел, рукава рубахи были закатаны по локоть.

— Ну, вражина, сейчас ты у меня получишь! На дыбу его! — приказал злобный угорец.

Как мог терпел Радко дикую, пронизывающую боль. Его стегали плетьми, жгли огнём, Жольт метался вокруг и яростно орал по-русски: