Одержимость справедливостью - Александр Эл

class="p1">— А, Димон, привет. Спасибо что позвонил. Ну как, ты узнал?

— Что, узнал? — не понял я.

— Про Жердяеву. Я просил тебя узнать.

Тфу блин, я об этом совершенно забыл, и выяснять ничего, и не собирался.

— Да, конечно узнал, студентка Жердяева. Ну конечно, знаешь, репутация у неё не очень, не советую. Я подробности не выяснял, но что-то там не совсем. Если хочешь, я подробнее узнаю.

— Не надо, этого достаточно. Нам тёмные лошадки тут не нужны. Спасибо. А ты как, работу нашёл? Мать говорила, что работа тебе нужна, что работу ищешь. Ты не скромничай, мы же друзья. Если надо, говори, я тебя порекомендую. Ну что, нужно или нет?

Ах ты сволочь, благодетель выискался. Я сразу понял, что если сейчас откажусь, Димка предлагать уже никогда не будет, а то и нагадит. В конце концов, отказаться ходить под ним, никогда не поздно. Это же не армия.

— Ты извини, не хотел тебя утруждать, работа конечно нужна. Спасибо, что спросил.

— Ну ладно, защищай диплом и приноси документы. Я тут почву подготовлю. Собственную мастерскую сразу не обещаю, их совет распределяет. Но мы к этому вернёмся, когда в Союз вступишь. Ну, всё, спасибо, что позвонил. Извини, мне бежать нужно.

Ещё час я приходил в себя. Этот мерзавец разговаривал так, как будто мы до сих пор в казарме, и он мой начальник. А я, свободный человек! Думал, ноги буду тебе целовать. Ненавижу я тебя!

Глава-27 Профессиональный художник

На защите диплома всё пошло не так, как ожидал. Было скучно, рутинно, и серо. Слушать меня никто не захотел, перебили почти сразу, как только рот открыл. Будто в общую очередь поставили. Хоть работу и оценили, на «отлично».

— С технической точки зрения работа выполнена безупречно, — зав. кафедры живописи говорил нудно, как будто его заставили, — к композиции, как говориться, тоже не подкопаешься. Наше учебное заведение свою задачу выполнило, подготовило хорошего специалиста. Надеюсь, он сохранит высокий уровень и не уронит честь нашего института.

И всё? Это всё, что вы можете обо мне сказать? Разве вы не видите, что моя работа здесь самая лучшая? Неужели нельзя прямо сказать? В душу плюнули! Чем я вам не угодил? Нет, я и так этого не оставлю. Пусть он мне объяснит, что не так?

— Дмитрий, я Вас не понимаю, ведь всё же отлично. Диплом Вы получили, о нас, об институте, Вы скоро забудете, — зав. кафедрой явно скучал, разговаривая со мной, и ждал, когда я отстану, — если Вы чем-то недовольны, обратитесь в деканат. Ну, не знаю, к ректору.

Да уж, не сомневайся, обратился бы. Только вы ведь всё тут так обтяпали, что не придерёшься. А я признания хочу! Обидно ведь, я тут такое вынес. Где признание?

— Ну что Вы, как Вы могли подумать. Вы неправильно поняли. Я очень благодарен за всё, особенно Вам лично. Никогда этого не забуду. И институт всегда буду помнить. Alma mater — разве можно забыть. Я просто почувствовал, что Вам, что-то не понравилось в моей работе. Для меня, как художника, Ваше мнение очень важно. Вы же знаете, что автору самому трудно судить о своей работе, — я старался быть убедительным, и внимательно следил за реакцией старого хрыча. А он сразу не отвечал, выдерживал паузу. Видно размышлял, стоит ли отвечать.

— Ну, ладно, так и быть, — почесал бороду зав. кафедрой, — раз Вы так настаиваете. Вы человек молодой, может Вам помогут мои слова. Я наблюдаю за Вами с момента поступления. Ожидал от Вас чего-то особенного. У Вас ведь дар, от природы, талант. Уникальное чувство композиции, Вы, безусловно, владеете мастерством художника. Вот только для полноты творчества чего-то не хватает. Если помните, я вам на лекции рассказывал о роли личности в искусстве. Не человека, как личности, а о личностных качествах. Как говорят англичане, personality, так сказать. Для достижения высоких целей в искусстве, одного таланта мало, нужны оба качества, личность и талант. Такой человек, может стать гением в искусстве.

— Вы хотите сказать, что что-то не так с моей личностью?

— Да, именно это я и хочу сказать. Что-то с этим не так у Вас.

— Признаюсь, когда Вы рассказывали об этом на лекции, я не очень понимал, про личность. Почему это так важно, ведь если талант есть, то он есть. Разве этого недостаточно? При чём тут личность?

— При том, что талант сам по себе, это как инструмент, которым может воспользоваться кто угодно. Это — инструмент.

— Что-то я не пойму, если музыкальный инструмент, скажем скрипка, попала в руки плохого музыканта, то и музыка будет никудышная. При чём тут личность?

— Я, не о таком инструменте говорю, не о скрипках, или кисточках. Как же Вам объяснить-то…. Художник создаёт содержание. Если содержания нет, то он и не художник, а просто маляр.

— Вы хотите сказать, что в моих работах нет содержания? Что я моляр?

— Нет, Вы не моляр пока, но можете им стать.

— То есть я даже не маляр? — в душе у меня всё кипело, но я хотел дослушать, что наболтает этот старый пенёк.

— Маляром, Дмитрий, Вы станете, если не определите для себя кто Вы, каковы Ваши идеалы, за что Вы готовы жизнь отдать.

Это он про коммунизм что ли, будь он неладен? Так я же коммунист, что тебе ещё нужно-то?

— Я не про государственную идеологию, — как будто угадав мои мысли, продолжал болтать старик, — я про душу художника. Бездуховный, бездушный художник, он не художник, он человек владеющий мастерством, профессионал. Как бы Вы предпочли называться, художник, или профессиональный художник?

Возникла пауза. Я соображал, куда он гнёт, в огороде бузина, а в Киеве дядька….

— Сегодня Дмитрий, Вы профессиональный, дипломированный художник, гордитесь и радуйтесь.… Но, Вы не художник.

— Художник…, не художник…, что-то я не пойму.

— Вы, видели работы Адольфа Гитлера? Он, кстати, тоже был художником, если можно так сказать.

— Гитлера? Нет, не видел. А что там?

— Там то, что он тоже неплохо владел мастерством. Жаль, что Вы не видели. Жаль, что у нас этот пример не изучают. Изобразительным искусством он занимался ещё до Первой Мировой войны. В основном архитектуру, пейзажи рисовал. Всё напоминает студенческие работы, когда человек ещё не определился, и ни к чему ещё не склонен. А посмотрите, чем он закончил. Был, ли он художником, как думаете?

— Не знаю, я его творений не видел. Зачем Вы мне это говорите? Гитлер — злодей, какой он художник. Был бы художник,