Одержимость справедливостью - Александр Эл

Куда это он гнёт? Намекает, что я на Гитлера похож? Ах ты сволочь, не дай бог кому-то такое скажет, прилипнет, не отмоешься,

— Уж не хотите ли Вы сказать, профессор, что мои работы на Гитлера похожи?

— В смысле стиля, Вы разные. Я бы сказал, что Вы талантливее. Но вот, что интересно, Ваши работы, особенно последние, тоже никакие. Он больше с натуры рисовал, у вас сложнее, композиции сами создаёте. Технически всё правильно, профессионально выполнено. Но, как будто Вы не себе писали, а кому-то, чтобы понравилось. Личность Ваша не просматривается.

— Что же, мне перед всеми штаны нужно было снять?

— Во, во, я про это и говорю, — не унимался профессор, — боитесь себя показать, боитесь, что мысли Ваши прочитают. Как будто у Вас есть, что прятать.

— Извините, Вы всем такое говорите? Или только мне?

— Только Вам, сами напросились.

— Чем же это я провинился?

— Пока ничем, хотя успели Вы, тут у нас отметиться, так сказать. Но, не это главное, я не об этом говорю. Вы, очень талантливый, одарённый человек. Талант, это не только подарок, это ещё и обязанность. На таких как Вы смотрят, ждут от Вас, куда придёте со своим талантом? Как Алоисович, или художником станете? Здесь всё определит личность Ваша, личностные качества, идеалы.

— Я не знаю Алоисовича. Кто это такой?

— Ну, как же? Гитлер, Адольф Алоисович….

Тфу, старый пень, в душу наплевал. Я шёл домой, ни диплом, ни бордовый, нагрудный значок с гербом, украшенный лирой, пером и кистью, совсем меня не радовали. Что я маме расскажу, что я на Гитлера похож? Хорошо, что я сдержался и не нахамил. А то бы он и вправду рассказал бы кому-нибудь. Приду в Худ фонд, а там скажут, — нам тут Гитлеры не нужны. Какая чушь! Сволочь! Сука!..

Глава-28 Упущенный шанс

Уже три месяца я работаю в мастерских Худ фонда. Димка заместитель директора, как раз по мастерским. Мастерски — хорошие, места много, материалы любые, заказов полно. А Димка подписывает гонорарные ведомости и эти самые заказы распределяет. Всё в его руках, и все хотят с ним дружить, и заказчики, и художники-исполнители. И я один из них. Пока разбирался и осматривался, всё устраивало. А потом сомнения заели, надо было столько лет учиться, чтобы тут заниматься чёрт те чем. Всяким дерьмом, то интерьеры какие-то, то оформление, то музеи, и конца этому не видно. Я к Димке.

— Как же так, где же творчество, искусство?!

А он вылупился.

— Да кто же тебе мешает? — говорит, — твори, сколько хочешь. Ты раньше жаловался, что условий нет. Теперь-то что? Мастерская есть, материалы, краски. Чего не хватает? А ты, прямо из института, в индивидуальную мастерскую. Вообще-то, мастерские только для живописцев. У оформителей индивидуальных мастерских нет. Художники-графики, те в основном, по домам работают. Ты хоть понимаешь, что тебе мастерскую авансом дали? Многие вообще считают, что по блату. Говорят, — видали мы, всяких вундеркиндов! Я, твой блат, понимаешь? Они так думают. Это правда, я уговорил директора Фонда дать тебе мастерскую. Это было, ой, как непросто. Сказал, что ты уникальный талант.

— Да, что там особенного? Мастерская? Обыкновенная комната 18 метров, с одним окном. Света не хватает. Руки, кисти помыть, вода в туалете. Туалет, на общем коридоре.

— Мастерская не нравится? Но ведь это твоя личная мастерская. Знаешь, тут некоторые десятилетиями ждут. А ты, даже не член Союза Художников. Есть же общие, большие мастерские, для оформителей. А у тебя ещё и своя есть. Я думал, ты обрадуешься. Всё ждал, когда позовёшь, покажешь первую работу. Ты хочешь, чтобы тебе творчество, заказали? Тебя же, кроме меня, здесь никто толком не знает. Покажи, что ты можешь. Начни делать что-то своё, без заказов всяких. Тогда и мастерская будет, хорошая. Мы же здание новое строим, под мастерские. Там всё по науке и свет, и туалет. Но, мастерских всегда не хватает. Часть уже расписаны, для титулованных художников. Если ты себя не покажешь, я тебе ничем помочь не смогу. Ты, работаешь над чем-нибудь? Или только оформительством живёшь?

— Да, работаю, работаю.

Снова допрашивает, как начальник подчинённого, подумал я. Ох и надоел же ты мне, «благодетель». Я буду кисточкой махать, а он на машине с бабами кататься.

— Ты смотри, оформиловка затягивает, — продолжал Димка, — быстрые деньги. Захочется машину купить, пожить красиво. Ты же помнишь, «сытый» художник, это….

— Да, помню, помню. Я тут в графику вляпался, для творчества. Посоветовали заняться плакатами, и открытками, на них нескончаемый спрос. Где я, и где открытки. Но, решил попробовать. Заказов таких не было. Самому в издательство нужно ходить. Попробовал, трудно это, никак не угодишь. Они, каждую открытку на издательский худсовет вытаскивают, а там каждый, кому не лень, критику наводит. Переделываешь, переделываешь, попробуй, угоди. А с плакатами вообще завал, их в Центральном Комитете, в ЦК утверждают. Однажды сам туда ходил, вместе с главным редактором издательства. Сказали, что лично хотят художнику установку дать. Слушал, я слушал, хотел слово вставить, а главный за рукав тянет, молчи мол. Зачем же я сюда пришёл-то? Нет уж я скажу, пусть знают, что я тоже не пальцем деланый. Улучшил момент, и говорю, — задачу понял, я, между прочим, и сам коммунист. Если бы сразу пригласили, сейчас бы не пришлось время терять на переделки. Смотрю, главный редактор позеленел, как будто его сейчас удар хватит. А инструктор ЦК, что нас принимал, уставился на меня с удивлением, и молчит. Ну и я замолчал. А он разглядывает меня, как обезьяну в зоопарке, потом посмотрел на главного редактора и говорит,

— у Вас, что там нормальных работников нет, которые понимают, где находятся, и не паясничают?

Всю дорогу назад, Главный молчал. Потом сказал, что со мной свяжутся. Но больше ни в ЦК, ни к Главному меня не приглашали.

— Да, упустил ты момент, — сказал Димка, выслушав про этот поход, — это был твой шанс. Видно плакат твой понравился. Повели тебя показывать, смотрины так сказать, а ты умничать стал. Всё, теперь забудь, больше не позовут. Ты бы хоть мне сказал, что в Большой Дом идёшь, я бы тебе объяснил, что к чему.

Димка не знал, что именно ему-то, я и не хотел ничего говорить. Он ведь не коммунист, это мой шанс. Я ведь тоже понял, что неспроста это. Что же я тебе говорить-то буду, чтобы ты мне всё испортил? А в издательстве никто не объяснил. Эх, не хватило опыта. На