Каменный век. Книга 1. Род Волка - Сергей Щепетов

Беглое обследование поверженного противника позволило сделать общий вывод: чудовищно повезло (опять!). Вероятно, первый же удар сильно размозжил волку, точнее, волчице кончик носа, заставив ее дышать пастью. Во время последней атаки Семен вышиб ей клык, который проскочил в дыхательное горло. Зверь попросту подавился собственным зубом. Бывает же такое…

* * *

Не удаляясь от поля битвы, Семен нарвал сухой (и не очень) травы, наломал мелкого кустарника, сложил все это в кучу и поджег при помощи зажигалки – высекать огонь сил никаких не осталось. Он хотел как следует «продымить» окрестности, прежде чем отправиться искать воду и дрова на ночь. Полусырая трава разгоралась плохо, и костер все время приходилось раздувать. Когда же «дымовуха» стала работать уверенно, в голове у Семена возникла странная «мыслефраза»:

– «Гадость какая! Зачем?»

– Чтобы не пришли падальщики, – не задумываясь, ответил Семен.

– «Не придут. Здесь мама».

– Не понял?! – взвыл в голос человек. – Это еще кто?!

– «Я», – последовал молчаливый ответ.

– Господи, избавь и сохрани! – попытался молиться Семен. – Сил моих больше нет! Может быть, хватит, а? Если без этого нельзя, то давай отложим на завтра!

Невидимый собеседник был явно не тем, к кому человек обратился с просьбой. Его реакция оказалась странной – недоумение и удивление. Словами передать это можно было примерно так: «Ты испуган?! Чего-то просишь? Сам ТЫ?!»

Семен уже успел понять, что, находясь в мысленном контакте с какой-нибудь зверюгой, можно демонстрировать все что угодно, только не страх. Было крайне неприятно вспоминать, волной КАКОГО презрения окатила его волчица перед атакой.

– «Я могуч и ужасен, – послал он гордый ответ в пустоту. – Никого не боюсь и никогда не прошу!»

– «Да-да, конечно, – охотно согласились с ним. – Ты маму убил».

Семен еще не придумал, каким термином обозначить то, что воспринимает его мозг: «мыслеобразы», «мыслефразы»? Уж, во всяком случае, никак не слова. Это он сам пытается зачем-то «переводить» на слова чужие послания, а их требуется очень много для описания самого простенького мыслеобраза, мелькнувшего в сознании. И самое главное, сколько ни старайся, полного соответствия все равно не получается.

Вот, к примеру, из последнего послания однозначно следует, что контактер совершенно не различает понятий «жизнь» и «смерть». «Убить» для него не означает «лишить жизни», а больше соответствует «победить», «превозмочь», «оказаться сильнее». Понятие «мама» включает в себя мало человеческого. Это, конечно, и сытость, и защищенность, но в первую очередь, это прямо какой-то вселенский абсолют всесилия и всемогущества.

Человек уже понял, с кем имеет дело, – зверек поглядывал на него, спрятавшись за трупом волчицы. Первым порывом было встать и подойти, но Семен вовремя сдержался.

– «Иди сюда!» – позвал он.

– «Там воняет (очень неприятный запах)».

«Костер не нравится», – сообразил Семен и приказал:

– «Ко мне!»

Волчонок подошел и уселся метрах в трех от костра – подальше от дыма. Был он размером с некрупную овчарку, чуть более темной масти, чем мать.

– И что мне с тобой делать? – спросил Семен вслух.

– «Не понял», – был молчаливый ответ. Впрочем, не совсем молчаливый – зверек издал тихое удивленное урчание.

«Кажется, проблема не в том, что вопрос задан вслух, а в том, что он риторический, – догадался Семен. – Будь, как говорится, попроще, и к тебе потянутся… В данном случае – волки. Ладно…»

– «Здесь (тут-вокруг-близко) вода есть?»

– «Есть».

– «Веди!»

– «Следуй за мной».

В волчьем понимании «близко» оказалось добрых километра полтора. Правда, другого выхода все равно не было – не мучиться же жаждой до утра. Уже почти стемнело, Семен понял, что дров набрать на всю ночь не успеет, и решил с этим смириться: «Совсем не факт, что огонь кого-то отпугнет. С другой стороны, волчонок не такой уж и маленький, но опасности не чувствует. Да и кого, собственно, бояться волку в ночной степи? Льва или тигра? Ни тот ни другой, кажется, волками не питаются, разве что с большой голодухи. Была не была! Где, как говорится, наша не пропадала! Лишь бы этот щенок не загрыз меня спящего… И чего он ко мне привязался?»

Обратной дороги в темноте он ни за что бы не нашел, но волчонок безошибочно вывел его к туше оленя. Первым делом Семен оживил костер, на ощупь разрезал шкуру, отпластал кусок мяса и начал его обжаривать. Волчонок находился где-то рядом, но на освещенное пространство не выходил. Время от времени Семен получал от него невнятные мысленные послания: этакую смесь невысказанной просьбы, недоумения и легкой обиды. В конце концов человек не выдержал и, углядев в темноте светящиеся зрачки, спросил:

– «В чем дело? Что хочешь?»

– «Есть».

– «Ешь! Разве я тебе запрещаю?!» – удивился Семен.

– «Ты не разрешал, а теперь (вспышка радости) разрешил!»

Вскоре от туши донеслось довольное урчание и даже повизгивание.

«Нет, наверное, не загрызет, – подумал Семен, пытаясь изобразить из остатков травы что-то вроде подушки. – Похоже, он решил, что я ему теперь вместо мамы».

* * *

Он не ошибся, предполагая, что утром все мышцы у него будут болеть. Правда, недооценил, КАК они будут болеть, хотя этого и следовало ожидать: такие перегрузки после относительно спокойной жизни в лагере! В общем, когда он проснулся, то сесть ему было так трудно, что он решил немного отдохнуть, прежде чем встать на ноги. Волчонка нигде не было видно, и Семен вспомнил, что волки ведут преимущественно ночной образ жизни.

– «Ты спишь?» – спросил он в пустоту.

– «Сплю», – последовал ответ.

– «Кто был ночью?»

– «Собаки».

– «И?»

– «Ушли».

– «Спи!» – разрешил Семен и начал вставать.

Ему пришлось проделать целый разминочный комплекс, чтобы заставить тело хоть как-то слушаться. А труды впереди ждали немалые.

К полудню Семен закончил процесс обдирания и потрошения. После чего осмотрел себя – хорош! Весь в лохмотьях и крови, присыпанной сверху шерстью. А воды поблизости, между прочим, нет! А засохшая кровь с материи и мылом-то не очень отмывается. Да и мухи не дремлют. Похоже, ему придется расстаться даже с теми клочками, которые пока еще как-то прикрывают тело. Впрочем, основная проблема не в этом.

«Ну почему я не персонаж какого-нибудь популярного автора боевиков? – горевал Семен. – Тогда, завалив зверя, уже в следующем абзаце я был бы сыт, одет и обут. А в жизни как? Вот шкуры, вот мясо. До лагеря совсем близко – день хода. Ну, допустим, можно свернуть шкуры, отнести их на стоянку и вернуться за мясом. Если от него к тому времени что-то останется. Допустим, останется – заберу килограммов сорок. А остальное? Придется вернуться еще раз. Если опять-таки от него что-то останется. А пока я буду ходить туда-сюда, и шкуры и мясо благополучно протухнут – и в степи, и в лагере. Вот был бы на лагере снежник… А еще лучше промышленный холодильник, гора соли, коптильня… А как это мясо таскать? Отрезать ногу, взвалить на плечо и нести? А в ней, между прочим, кость совсем не маленькая, и всякие хрящи, связки, которые пойдут в отходы. А это далеко не один килограмм! Выход: нарезать мякоти. А как ее тащить? Без тары? Ну, примерно, как ведро воды без ведра… Кроме того, есть еще одна маленькая деталь: нарезанные в таких условиях куски мяса будут облеплены шерстью, травой, землей, кровью. Все это засохнет очень быстро – за час-два. И потом уже не отмокнет, не отмоется даже в кастрюле с кипятком – проверено! А про мух и последствия их ползанья по свежему мясу даже думать не хочется!»