Другие правила - Дмитрий Евдокимов

Насколько я мог видеть через щель, двор пуст и темен. Только окна пристройки к дому освещены, а из ее трубы вьется дымок. Вероятно, это кухонные работники уже заступили в утреннюю смену. Скорее всего, и за водой кто-то из них приходил.

Нужно идти, нужно срочно двигаться, иначе я замерзну прямо здесь и свалюсь обратно в колодец. Куда бы я ни пошел, всё одно мне не спастись, не добраться до своих, но хоть так, хоть утереть врагам нос напоследок. Ангина, пневмония, простатит, менингит – был бы медиком, продолжил бы список тех болезней, что мне грозят. Вернее, грозили бы, будь у них время. Но я и им не дам шанса, просто-напросто замерзнув насмерть.

Я попытался аккуратно открыть дверцу сруба, но не смог ее вовремя перехватить, в итоге она выскользнула и громко стукнулась о стенку. Людей во дворе нет, если кто и услышал звук, то вряд ли обратит внимание, но с собаками всё не так просто. Тут же подала голос одна, вторая, третья. Хорошо, что большинство из них на привязи, только одна маленькая собачонка примчалась прямо к колодцу, заливаясь на ходу звонким лаем. Вот черт! По идее, мне бы добыть одежду, оружие и лошадь, но для этого нужна скрытность, а на такой собачий концерт наверняка сейчас кто-то да выглянет. Уходить надо!

Наскоро осмотревшись, я бросился влево, влез на большую бочку, ухватился за край крыши дровяного сарая, с трудом перевалился на заснеженную кровлю. Крыша дровника примыкала к высокой двухскатной крыше другого строения, на такую и летом нелегко влезть, но выбирать не приходится.

Не мудрствуя лукаво, я устремился к кровельному коньку прямо на четвереньках. Руки и босые ноги обжигал снег, мокрые рубаха и подштанники грозили превратиться в ледышку и хрустели при каждом движении. В самом конце подъема я начал соскальзывать, пришлось до предела взвинтить темп, и несколько мгновений это позволяло барахтаться на одном месте. Видя, что все приложенные усилия оказываются тщетными, издав от отчаяния невнятный звериный рык, я каким-то неимоверным образом дернулся вперед и сумел-таки зацепиться пальцами за деревянный конек. Боясь, что последние силы оставят меня после столь героического действия, быстро подтянул тело вверх и перевалился на противоположный скат. По ходу плавного скольжения вниз успел увидеть по эту сторону строения заснеженное поле и близкий лес. Значит, я выберусь-таки с подворья Курцевича!

Приземлившись в сугроб, не удержался на ногах, а когда поднялся, то нос к носу столкнулся с одетым в белый маскхалат человеком. Передо мной мелькнула до боли знакомая усатая физиономия, но процесс узнавания прервался быстрым ударом в челюсть, опрокинувшим меня обратно на снег. Не успел я опомниться, как грудь моя оказалась прижата коленом, а к горлу приставлен нож.

– Игнат?! – просипел я не столько испуганно, сколько удивленно.

– Ваше сиятельство? Михаил Васильевич!

11

Я плохо помню, как меня перевозили обратно на территорию Таридии, ибо измученный мозг включался лишь периодически. Сначала меня куда-то тащили, растирали, одевали, что-то заливали в горло. Помню бешеные глаза Григорянского, когда он тряс меня за плечи и что-то возбужденно орал мне в лицо. Потом я оказался в седле накрепко привязанным к лошади – в составе небольшой кавалерийской группы она мчала меня по заснеженным полям. Мы по льду переходили большую реку, проскочили несколько деревень, где-то даже останавливались на ночлег. Позже я узнал, что эта гонка длилась почти трое суток, а нашла меня в Улории группа разведчиков-следопытов в составе десяти человек, возглавляемая князем Григорянским и моим верным Игнатом Лукьяновым.

Окончательно я пришел в себя уже в доме Григорянского в Кузнецке. Василий так часто бывал в оружейной столице Таридии, что, в конце концов, вынужден был купить здесь дом и перевезти сюда из Бобровска молодую жену. Мечтавшая об Ивангороде Василиса явна не была этому рада, но пока князю удавалось сглаживать острые углы в семейных отношениях.

Слава богу, что я вовремя проснулся и успел остановить князя, намеревавшегося отправлять в поход на родовое гнездо Курцевичей целый драгунский полк, иначе пришлось бы потом долго заминать дипломатический скандал, а то и до войны опять могло дойти дело. Не то чтобы мы ее боялись, но к чему это, когда можно решить вопрос по-другому? Тем более что очень интересующие меня фрадштадтцы наверняка смылись оттуда на следующий же день. А пан Курцевич никуда не денется, его по-любому достанем, вопрос лишь во времени.

Вместо этого я отправил с курьером очень вежливое письмо королю Улории. Стопроцентной уверенности в успехе не было, но тут я вряд ли что-то теряю – если дело не выгорит, у меня будут развязаны руки.

Вокруг было полно горячих голов, требовавших немедленного отмщения, и эти люди готовы были без страха и упрека бросаться в жерло новой войны, совершенно не задумываясь о последствиях. Не то чтобы я был умнее окружающих, но знание истории и даже поверхностное знакомство с политическими играми моего родного мира позволяли смотреть на происходящие события шире. Война любых континентальных государств между собой – это абсолютное благо для Фрадштадта! Она открывает для Островов обширнейшее поле деятельности и ведет к ослаблению потенциальных соперников. Ну, в самом деле, будет ли Таридия в состоянии продолжать укрепление морских рубежей и постройку военного флота, если все силы придется направлять на войну? Вряд ли. Вот и с Улорией – аналогично. А так-то и оружием можно одну или обе стороны снабжать, и боеприпасами, и на кредиты с грабительскими процентами правительства воюющих стран подсадить, да и под шумок военных действий всегда можно кое-какие территориальные вопросы решить. Потому-то у меня и была веская причина действовать аккуратно.

Война – слишком затратное дело, поэтому воевать мы будем, только если не останется надежды решить проблемы другими способами.

– Игнат, чего хмурый ходишь? – практически не покидавший теперь мою комнату Лукьянов действительно сегодня не источал радости.

– Так ведь это, – подпоручик смущенно почесал затылок пятерней, – Наталья Павловна едет.

– Так это ж хорошо, – усмехнулся я, уже понимая, куда клонит мой усатый телохранитель.

– А это кому как, Михаил Васильевич, – вздохнул Игнат, – вон Сашка Иванников получил по сусалам от княгинюшки, а уж что она со мной сделает?

– Так не надо было сообщать ей. Узнала бы она позже, глядишь, и мои нервы меньше бы пострадали, и ваши физиономии.

– Нет уж, ваше сиятельство, лучше пусть ваша супруга от нас узнает, чем от других людей. Князь Григорянский-то царю-батюшке сразу отписал, перед тем, как на ваши поиски пуститься.

Вообще-то нужно отдать должное Игнату и Сашке. Обнаружив мое исчезновение, они не ударились в панику, а, сообщив, что я заболел, тотчас послали за Григорянским, а тот уже взял всё дело в свои руки. В Ивангород он обязан был написать – мало ли чем могла окончиться эта история? Разведчики облазили всю округу и напали на след похитителей. Через улорийскую границу уже пошли малой группой, чтобы не привлекать внимания. К поместью Курцевича вышли вечером седьмого дня, идти на штурм сразу не решились – за жизнь мою опасались, да и общее количество вооруженных людей с той стороны было чуть не пять десятков. Так что я весьма облегчил поисковой группе жизнь, когда обессилевший и замерзший сам свалился им на голову.