Белая ворона в академии Аусвер - Диана Хант

Все, включая препода, рассмеялись. Причём громче всех смеялся Мариуш, друг Юджина. Касьян, кажется…

Взгляд Юджина стал просто-таки испепеляющим! Особенно, учитывая, что стихийный подвид его магии — пламя. Мой — вода. Так что я сама себе напоминала закипающий чайник.

Было неловко, досадно, стыдно.

Особенно понимая, что Юджин знает о моей постыдной тайне.

И даже больше.

Не такая большая беда, что он видел наш поцелуй — тогда, в парке. Не настолько большая, как угроза того, что он может проболтаться и к «шпионке», конечно, прибавится что-то куда более оскорбительное. Навроде «проститутки» или даже «подстилки».

Хуже всего было то, что Юджин, казалось, понял главное.

Что мне нравится целоваться с Магистром.

Как же стыдно!

Первым турбину запустил Касьян. За ним — Юджин. Затем девочка с третьего курса, Таисия, кажется. А потом — я.

По заверению мистера Рошера, для первокурсницы это было очень и очень неплохо.

Вымученно кивнув на похвалу, я опрометью бросилась из кабинета.

Плевать! На всё плевать! Главное — у меня ключ от пагоды.

Этой ночью я, наконец, узнаю тайну преследующей меня во сне книги!

Увы, проникнуть ночью в пагоду оказалось не так-то просто.

Сначала девочки никак не могли угомониться, шушукались, а обе мои попытки поддержать разговор были встречены молчанием и возобновлением беседы, словно я — пустое место. Бойкот…

Страшное слово, и, конечно, кого-то более чувствительного, наверняка проняло бы. И меня бы проняло, так, что принялась бы каяться и рассказала бы им всё и даже больше. Если бы с самого детства такое вот игнорирование окружающими не было бы неизменной составляющей моего существования.

Обидно, конечно, слов нет, как, до слёз прямо… Но я с детства знала — на бойкоте жизнь не заканчивается. Небо не падает на землю, море не выходит из берегов, посреди лета не начинает мести метель.

Жизнь продолжается…

Когда девочки, наконец, уснули, я попыталась «высунуться»…

Спасибо знакомой статуе, предупредила о приближении Магистра! Я в последний момент успела юркнуть за портьеру и с ногами забраться на широкий подоконник.

Шаги прозвучали совсем рядом — несколько секунд, показавшихся вечностью я боялась выдохнуть и отчаянно тёрла переносицу, чтобы не чихнуть. За портьерой оказалось очень пыльно.

— Сидела бы ты в комнате, а? — прошептала статуя, когда шаги стихли. — Этой ночью в академии неспокойно.

Прижавшись носом ко стеклу, я видела, как по внутреннему двору шныряют маги и Магистры в широких плащах, а над сегрегационной пагодой сияет радуга…

Знать, что они там делают, не хотелось. Совершенно.

Вернувшись в комнату, я юркнула под одеяло, пытаясь согреться и надеясь, что следующей ночью удача будет на моей стороне.

Стоило провалиться в сон, как меня снова поманила книга. Подпрыгивала в воздухе, приоткрывалась, шелестела жёлтыми страницами…

Всю ночь я пыталась к ней приблизиться, но меня не пускало. Ещё и назад отбрасывало!

Весь следующий день я в нервном ожидании вертелась на парах, как на иголках. В перерывах между занятиями ловила на себе взгляды Юджина. Своими обязанностями моего личного куратора он откровенно манкировал, ну а я не нарывалась. Не до него, честное слово!

Клянусь, известию о том, что сегодня у меня «забор», я даже обрадовалась! Со мной даже снова разговаривать начали… в очереди.

Второй «забор» в моей жизни прошёл легче, я даже не вырубилась, как в прошлый раз. Правда, мазнув взглядом по показателям приборов, заметила, что «выдоили» сверх положенной нормы раза так в три, а в личном табеле на экране докторуса, который тот поспешно свернул, когда заметил, что я смотрю напротив моей фамилии стоял зелёный значок «эксперимент». Кролика они нашли подопытного, что ли?

Но были в «чрезмерном заборе» и свои плюсы.

У выхода меня никто не ждал, это, конечно, минус… Но когда еле-еле по стенке добралась до комнаты и рухнула в койку, соседки прямо-таки окружили теплом и заботой. Шоколадками забросали, печеньками… настойку антидонника приготовили, даже какао постель заплескали, но я была не в обиде. Ненавижу болеть, но улыбки девчонок, их искреннее, неподдельное участие того стоит. Эх…Что же у нас за мир такой, в котором, чтобы тебя любили, нужно чуть ли не кони двинуть?

Из уважения к моему состоянию девочки почти не шушукались перед сном и спать улеглись пораньше. Мне это, опять же, было на руку.

Стоило им уснуть, как я, стараясь ступать бесшумно (и впрямь почувствовала себя шпионом) повторила «вылазку» к пагоде.

Во внутреннем дворе было тихо, но зябко — плащ я брать побоялась, чтобы не скрипеть лишний раз шкафчиком.

Горгулья по-куриному склонила голову, когда я приблизилась, но не издала ни звука. На каменной шее покачивалась мамина жемчужина.

Ключ подошёл. Впрочем, повода сомневаться в порядочности Сенеки у меня не было. Если слова «порядочность» и «Магистр» вообще сопоставимы в словосочетании.

Самое сложное было — подняться по лестнице, а Распределительный зал словно только меня и ждал, призывно распахнув двери.

Тот же полумрак, кушетка рядом с трибуной… Столп лунного света посередине.

Увы, книги в столпе света не было… Ни с открытыми, ни с закрытыми глазами. Я ходила вокруг, наматывая круги, пыталась стоять внутри, концентрироваться… ничего.

Что же я делаю не так? Даже шкала, отображающая дар, не горит…

Думай Аврора, думай…

Из-за слабости соображалось туго.

Ведь во время Распределения и столп света был ярче, и вообще всё было как-то по-другому. Не из-за того ли, что в тот раз на мне не было одежды?

Раздеваться было неловко. По коже строем ходили мурашки, щёки горели, как будто на меня смотрят. Это всё из-за Юджина, конечно! Это он только и делает, что пялится почём зря, прожигает взглядом, вот мне и мерещится до сих пор.

Сконцентрироваться обнажённой оказалось ещё сложнее.

Я просто физически ощущала блуждающий по телу взгляд! Но, конечно, как ни вглядывалась в темноту за границей света, никого не увидела. Да одна я здесь, одна!

«Хорошо, что с Сенекой мы целуемся днём, а не ночью», — пронеслось в голове, и, клянусь, если бы не слабость, я не поскупилась бы на парочку оплеух самой себе! Ну с какой стати мне вообще думать о Магистре?! Между нами сугубо деловые отношения. Сделка. Да, непристойная. Да, в родном дистрикте за такое ворота бы дёгтем измазали… но я же, в конце концов, не для удовольствия!

Рассердившись на себя, я зажмурилась.