Как бы не так - Татьяна Полякова

— Извините… — Я хотела закрыть дверь, и только черезнесколько секунд почувствовала холод в затылке, а в горле рвавшийся наружукрик. Извинялась я перед трупом. Я шире открыла дверь и глянула. Человекнелепо, боком сидел на унитазе, привалившись к стене. Лицо не разглядишь,голова сильно запрокинута, от уха до уха шла кровавая полоса. Я узнала его порубашке: Женя. Ему не только горло перерезали, но и позвоночник сломали. Работанастоящего мясника.

Я глубоко вздохнула, пытаясь решить, что разумнеепредпринять в такой ситуации.

— Прежде всего в туалет сходить, — разозлилась я ипошла в другой конец вагона. За это время смогла кое-что обдумать, потому сразуже направилась к шестому купе. Осторожно постучала. Мне никто не ответил. Ятолкнула дверь, взрыв смеха из купе проводника едва не заставил меня упасть вобморок.

То, что я увидела, сил не прибавило. Вовка лежал грудью нанижней полке, ноги на полу, рука сжимала край стола. Его можно было бы принятьза пьяного, но темная лужа, которая уже образовалась на полу, и абсолютнаятишина ясно говорили о том, что он не спит. Если, конечно, не прибегать кдурацкому сравнению смерти с вечным сном.

Я направилась в купе Полифема; играть в прятки больше небыло смысла. Постучала, сначала тихо, потом громче. Отвечать не желали. Япотянула дверь, и она открылась. В купе никого не было, как не было и следовнедавнего пребывания здесь людей.

Коридор был по-прежнему пуст. Я решила рискнуть, вернулась вшестое купе и, стараясь не обращать внимания на труп, проверила, на месте лиЖенькин чемодан. Чемодан на месте, но кейса в нем не было.

Стуча зубами, я пробралась к себе. Женщины спали. Язавернулась в одеяло, пытаясь согреться. Мысли путались и отказывалисьповиноваться.

Начинало светать, когда в коридоре раздался женский крик.Так ужасно могла кричать только женщина, обнаружившая труп. Так оно и оказалось.Я «проснулась» после того, как моя соседка, тронув меня за плечо, трагическипрошептала:

— В туалете труп нашли.

— Что? — вытаращила я глаза. Ее дочь, кутаясь вхалат, выглядывала в коридор.

— Что делается, Господи, прямо хоть из дома никуда невыходи…

— А что случилось? — быстро одеваясь, спросилая. — Инфаркт?

— Какое там… убили, горло перерезали… страсть…

Выходить из купе я не решилась, стояла в дверях. Мнесовершенно не хотелось, чтобы в суматохе кто-нибудь ткнул меня ножом. Те, ктоохотился за кейсом, вполне могли все еще быть здесь. Хотя таинственных враговможет и вовсе не существовать, а происходящее — шуточки Юрия Петровича и егоПолифема.

Только-только народ стал приходить в себя, как обнаружиливторой труп. Мужчина в форме, видимо, начальник поезда, пытался успокоитьпассажиров, при этом был так бледен и взволнован, что напугал всех еще больше.На первой же станции прибудет следственная группа, сообщил он, а пока всемлучше разойтись по местам.

Народ расходился весьма неохотно — толпой вроде быспокойнее. Только не мне, я и в толпе, и в одиночестве чувствовала себяодинаково паршиво. Прежде всего меня беспокоил Полифем: куда он исчез и что этозначит? Должна я, по гениальному замыслу Юрия Петровича, добраться до конечнойстанции или отойду в мир иной по дороге?

Тут из коридора вернулась моя соседка, звали ее НинаФедоровна, и сообщила:

— Проводник говорит, еще четверо пассажиров пропало, извторого купе трое и из соседнего вагона один. Что делается-то, Марина, страх…

— Да. Агата Кристи, да и только… Когда станция?

— Через двадцать минут.

Времени в обрез, надо решаться. Прибудет милиция, выяснится,что с обоими покойниками я вчера допоздна сидела, и мной займутся вплотную.Если проверят багаж, кейс с липовыми пачками долларов вызовет бездну вопросов.Чем кончится беседа с органами — тайна за семью печатями. Мне и всегда-тонелегко было с ними общаться, а уж в такой дерьмовой ситуации и вовсе нехотелось.

На станции вряд ли кого из вагона выпустят, значит, уходитьнадо сейчас. Юля, дочь Нины Федоровны, тоже вернулась, и теперь лежала наверхней полке с журналом. Читала или нет, судить не берусь, я бы, наверное, несмогла. Нет, страницу перелистнула… Нина Федоровна тоже легла.

Я быстро собрала свои вещи, пояснив в ответ назаинтересованные взгляды:

— На станции сойду. Дальше автобусом, тут уже недалеко.

Поверили они или нет, не знаю. Надеюсь, всерьез они недумали, что этой ночью я укокошила двоих мужиков, причем одному перерезалагорло, а второму прострелила голову. Не дожидаясь вопросов, я взяла сумку ипокинула женщин. К счастью, граждане оказались дисциплинированными иотсиживались в купе. Проводника я тоже не встретила: он был один на два вагона,а хлопот прибавилось.

Пошла в конец поезда. В тамбуре никто не курил. Я взглянулана часы. Если сматываться, то сейчас. Тяжко вздохнув, подошла к двери.

Ветер бил в лицо с чудовищной силой. Насыпь крутая, носимпатично зеленая. Ладно, Максу повезло меньше, он прыгал в темноте. Я-то хотьвижу, где сверну себе шею. Чем дольше оттягиваешь счастливый миг, тем страшнее…Кто-то торопливо приближался… Что, если за мной? Я бросила сумку и прыгнуласледом.

Был у меня приятель, звали его Мишей. Он жил в пятнадцатикилометрах от города и вечно опаздывал на электричку, вот и добиралсятоварняками и прыгал с поезда ежедневно по два раза. Так привык, что считал этосовершенно естественным. Поэтому, когда мы однажды возвращались от него назадней площадке товарного поезда в наивной надежде, что на вокзале родного городаон остановится, Мишка, просветив нас на этот счет, даже обиделся, когда мы вгневе едва его не поколотили. Но всем надо было на работу, поэтому Мишку битьне стали, а прыгнули. Я прыгала в первый раз, честно говоря, думала, что и впоследний. Тогда Мишка надавал нам кучу советов, как сие исполнять половчее.Наверное, я их забыла и все сделала наоборот и не правильно. Соприкосновение сземлей оказалось очень неприятным, я взвыла, но ничего полезного для себясделать не могла, с трудом понимая, где у меня руки, а где ноги. Я кубаремскатилась вниз, тонко повизгивая и надеясь, что это когда-нибудь кончится. Этокончилось, и даже приятнее, чем я предполагали: все еще на приличной скорости явлетела спиной в небольшую копну сена. Она развалилась, накрыв меня с головой,чему я не препятствовала. Стряхнула с лица сенную труху и с минуту лежала сзакрытыми глазами. Мир перестал бешено вращаться и не спеша встал на своеместо.

Я выбралась из-под сена, Поезд успел отойти на приличноерасстояние. Впереди угадывался крупный населенный пункт, дома и заводские трубывыступали из сизой дымки.