Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин

комнату и замер посреди в боевой стойке: ноги широко расставлены, руки согнуты в локтях и направлены вперед, а от кулаков тянутся едва видимые полосы дрожащего воздуха полуметровой длины. Логан, ни дать ни взять!

– Что? – рявкнул он, осматривая комнату на наличие противников.

– Тут компьютер… – промямлил я. Тыкнул пальцем в цифры обратного отсчета. – Вот…

– Придурок! – зло выдохнул Самойлов.

Он расслабил руки, и когти Росомахи исчезли. Приблизился к столу, взял меня за правую руку и ткнул ею в экран. «Отпечаток распознан! – радостно сообщила система ноутбука. – С возвращением, господин!»

– Ты что, никогда с компьютерами дела не имел? А-а, кого я спрашиваю! Что ты там хотел найти вообще?

– Просто посмотреть! – с некоторой обидой ответил я. Подумаешь, какие технически продвинутые! Кто ж знал, что экран считывает отпечатки пальцев? – Финансовое состояние Игоря, например.

– Сказал бы сразу. – Следователь быстро вернулся к прежнему тону. – Я бы подсказал.

Рабочий стол компьютера был забит таким количеством ярлычков программ, что у меня в глазах зарябило. И оскорбило живущего во мне педанта, любившего порядок во всем. Двойник-то мой – неряха! Как в таком бедламе можно быстро разобраться? Рабочий стол как у девушки!

Глеб, впрочем, довольно легко сориентировался в пугающем обилии иконок. Вместе мы с ним зашли в какую-то программу, выглядящую как браузер, но предназначенную только для работы с банками. Авторизовались еще одним касанием экрана пальцем, дождались, пока встроенный в экран датчик просканирует мое лицо и сетчатку глаза, и взялись за изучение финансов обер-секретаря. И когда я увидел состояние счетов, сразу же одобрил его паранойю.

Двойник имел счета в нескольких банках. В местном, вроде государственного, хранилось четырнадцать миллионов рублей – огромные деньги! Правда, все они лежали на вкладе, так что получить их быстро у меня не выйдет – придется идти в банк. Но и на других счетах, расходных, за исключением выбранной в ноль Глебом карты, денег было достаточно – порядка полутора миллионов. И еще шесть с половиной миллионов на неактивном счете во вкладке «Хырчибанка». Такая гарантия от якутов: я не смогу их получить, пока не выполню условий сделки, но и они их отозвать уже не могут до определенного времени.

– А я завидный жених! – высказался я, обозревая свои богатства.

– В первой тройке, – отозвался Самойлов. И пояснил чуть смущенно, встретив мой вопросительный взгляд: – Читал в светской хронике. Там вроде рейтинга было…

Пользуясь подсказками Глеба, я пополнил опустошенную им карту на сто тысяч и вернул ему пластиковый квадрат.

– На расходы, – пояснил я. В свете обнаруженных мной сокровищ данная сумма выглядела совершеннейшей мелочью.

Из кухни с чайником в руках вернулся дядя Ваня. Как он видит все? Двигается же как зрячий! Вот фокус!

– Ну что, молодые люди, не пора ли нам на боковую? – спросил он, ставя чайник и пару кружек на стол рядом с ноутбуком. – Двенадцатый час уже.

– Ну, вот чаю выпьем и пойдем! – с преувеличенной бодростью откликнулся я.

Усталость уже брала свое, глаза просто слипались. Впечатлений второй день пребывания в чужом мире оставил не меньше, чем первый.

– Давайте завтрашний день прикинем. – Глеб тут же завладел одной из кружек. – По вечеру понятно, у тебя встреча с москвичами, а вот с утра я бы предложил съездить к одному моему знакомому. Большой дока в банковских спекуляциях.

– И зачем он нам?

– Если мы хотим тебя оставить чистым, надо бы ответственность за содеянное на кого-то другого перевести.

– Есть кандидатуры?

Самойлов ответил мне своим фирменным взглядом, в котором недоумение в равных пропорциях было смешано с презрением и жалостью. Я уже начал привыкать к этой форме ответа следователя.

– Арцебашев?

Догадку я высказал, будучи полностью уверенным в том, что прав. Ненависть к воеводе у Глеба выходила за рамки здравого смысла.

– С вражиной надо кончать! – поддержал дядя Ваня. – Всякой грязью бояре, бывает, занимаются, но чтобы до торговли человеками опуститься – не было такого! Как африканосы, честное слово!

– Ага. Только вот как? Он у князя на хорошем счету, воевода. Что это, кстати, значит – воевода? Вроде главнокомандующего армией?

– Михайло Генрихович первый по силе боевой маг в княжестве, – пояснил старик. – Ну и дружиной ведает с ополчением, да. Армия-то на кой?

Я кивнул, принимая объяснения, но не желая углубляться в тему структуры вооруженных сил княжества: мозг и так был перенасыщен информацией. Хотя и подумалось, что для такой фигуры, как воевода, влезать в преступную деятельность несколько странно. С другой стороны, сам-то! В смысле двойник мой. Чего человеку не хватало! Захотелось стать владычицей морской!

– И в этом плане банкир, молодые люди, для нас просто дар Господа, – продолжил дядя Ваня.

Глеб, вероятно, полностью ввел его в курс происходящего, и старик с нескрываемым энтузиазмом влился в состав самопровозглашенной следственной группы. Чтобы восстановить справедливость, как он выразился, и не дать «клятым москалям» лезть в дела родного княжества.

Местечковый патриотизм тут был на уровне. Но не раздражал, как обычно, а напротив, вызывал уважение. Видимо, потому, что княжество Благовещенское и Тындинское здесь – это не то же самое, что Амурская область там. Не бесправный субъект огромной страны, где даже высшие должностные лица не способны ничего изменить, а самостоятельное государство, силой отстоявшее свое право на принятие решений.

– Почему? – спросил я.

По мне, наличие в деле якутских тойонов только все осложняло. Самойлов тоже смотрел на наставника с интересом, но молчал.

– Ну как же! Если правильно все сделать, то именно якутов можно обвинить в том, что они пытались влезть в уставной фонд предприятия, владеющего мостом. А с империей у нашего князя давно отношения напряженные. Он даже раздумывать не будет, тут же тройственный совет соберет.

– Кстати, а почему Саха – империя? Ну, если правят там тойоны?

Все-таки любопытство меня когда-нибудь прикончит! Ну вот что мне с того, как якуты себя обзывают? Нет же, не удержался, вылез с вопросом!

– Правит там император, старший из прямых потомков Тыгына. А тойоны – улусами, княжествами по-нашему. Они, правда, тоже все от Тыгына род ведут, но вот как-то до сих пор не поубивали друг друга. Что при их задиристости для всех тайна великая.

– Тыгына?

– У вас его не было?

– Без понятия, если честно, – пожал я плечами. – Якутами никогда не увлекался.

– Был у них такой, Тыгын-объединитель. Здорово нам врезал, предкам нашим в смысле, когда они к Лене вышли. Сильные маги. Да и берсов среди якутов много.

– А берсы – это?..

Антошин! Остановись уже!

– Берсерки. Воины-симбионты. У них своего дара нет, зато они чужой впитывать могут. Как губка, знаешь. Кинет в такого боярин щит, камнеплоть или жар, и тот в самую гущу боя бросается. И все ему нипочем… некоторое время.

Самойлов с Иваном Павловичем синхронно вздохнули, как будто сожалея о необходимости объяснять прописные истины взрослому человеку.

Выходит, что Михаил-Мишико – берсерк? А я его выплеском своей бесконтрольной силы, когда от пульсара закрывался, сделал пуленепробиваемым? Интересно!

– Вернемся к банкиру, –