Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин

Иван Павлович Кобяков. Он у меня сосед по лестничной площадке.

– Отставной наставник? Это хорошо, старикан не из болтливых. Да и помочь сможет, если что.

– Да чем тут поможешь?

– Не ной для начала! Давай рассуждать последовательно. Примем: ты не Игорь, а его двойник. Твой двойник исчез, а согласно закону сохранения энергии, если ты здесь, значит, он там. Свалил он, скорее всего, сам – тут я склонен с тобой согласиться. Наворотил дел, запутался и решил таким образом избежать ответственности.

– То есть такое здешними магами практикуется?

– Я такого никогда не слышал, если честно. Но ты пойми другое: никто ведь не знает возможностей царской магии! Только боевое применение, да и о нем только то, что в газетах пишут. А твой двойник – племянник князя. То есть родная кровь. И вполне возможно, носитель не только боярского, но и царского дара. О таком, как ты понимаешь, открыто не говорят.

– Ты избранный, Нео! – не удержался я.

– Чего? – вопросительно посмотрел на меня сбитый с толку Глеб.

– Шутка из моего мира, не бери в голову! То есть такое возможно?

– Примем, что да. Но это не так важно!

– Да ладно! А что тогда важно?

– Мне – прижать Арцебашева. Тебе – для начала, думаю, выжить. Двойник ведь не собирался тебя живым оставлять.

Тут он прав. Выжить – это для меня сейчас приоритетная задача. Номера уно, так сказать. И будет это сделать ой как непросто! С учетом, во что втравил меня долбаный обер-секретарь.

– Так что в тюрьму меня везти не надо, – резюмировал Самойлов. – Я остаюсь. И мы продолжаем работать, как договаривались.

А вот это очень хорошая новость! Просто прекрасная! От избытка чувств я чуть не обнял напарника, но, посмотрев ему в глаза, сообразил, что он этого не оценит.

– Отлично! – вместо этого сказал я. – Какой план?

– Поехали, поедим для начала.

У него что, черная дыра вместо желудка? Мы же недавно в «Даурии» были! Однако, бросив взгляд на часы в приборной панели «Москвича», сообразил, что с момента посещения ресторана прошло уже часа четыре. В интересных делах время летит незаметно.

– «Даурия»?

– И давай я сам за руль сяду. Ты же города не знаешь, возишь по всяким дорогим тошниловкам!

Что я там недавно говорил про лидерство?

Обедали мы на природе. Глеб заскочил в какой-то лубочный фастфуд, украшенный по фасаду скоморохами, набрал блинов, запеканок и маринованных овощей. И со всей этой роскошью привез меня на берег Зеи.

– У воды хорошо думается, – пояснил он. – И плохо подслушивается.

Он быстренько сервировал наш обед на бумажной скатерке, прихваченной в той же забегаловке. Прямо на камне возле воды. И без всяких формальностей, вроде «приятного аппетита», принялся уминать фаршированный блин.

Зея была прекрасна. Она мне куда больше Амура нравилась и дома. Сильная река, с характером, но таким, не напоказ. Ровное серое полотно, небольшие водоворотики, с берега глядеть – кажется, что течения и нет вовсе. Но мне как-то довелось посмотреть, в какое чудовище река превращается во время паводка. А один раз едва не случилось в ней утонуть.

Плаваю-то я как рыба, все же вырос во Владивостоке, у моря. И всю воду так и воспринимал всегда: плотной, соленой и неподвижной, утонуть в которой способны только дети и пьяницы. А здесь, точнее там, дома, полез однажды на спор доказывать, что Зею переплыву. Ширина ведь не слишком большая для хорошего пловца. Разумеется, не учел течения, тех самых водоворотов. И еще одного незначительно факта – речная вода человеческое тело держит куда хуже морской. В общем, выловили меня спасатели (у них на Зее штаб-квартира), когда меня мимо проносило течением. Орущего и перепуганного до смерти! С тех пор я воду речную уважать стал.

В моем Благовещенске набережной Зеи все время грозились заняться и превратить ее в такую же красоту, которую сделали на Амуре. Но в реальности никогда даже не брались за дело. В результате ее берега, где крутые, а где с удобным подходом к воде, заросли непроходимым кустарником. И мусором, оставить который своим долгом считали все отдыхающие.

Здесь набережная тоже не была упрятана в бетон: трава, камни и деревья. Только тут было чисто. Берег, куда меня привез Глеб, походил на очень окультуренный парк: из-за желтеющей листвы деревьев проглядывали крыши беседок, везде стояли лавочки и ларьки со всякой снедью для гуляющих.

– Зачем твой двойник собрался переезжать? – Проглотив первый блин, Самойлов нацелился на второй, но затем решил повременить и помучить меня вопросами. – И куда? Это, я считаю, самый важный вопрос. Найдем его – и получим ключи ко всем остальным.

Мне такая постановка показалась странной. Отталкиваться следовало, к бабке не ходи, от убийства посла. Но Самойлов был следователем, плоть, так сказать, от плоти этого мира, поэтому, вероятно, знал что говорил. Поэтому я уточнил:

– Почему ты именно его переезд считаешь ключом?

– Тут все просто. – Глеб не удержался и все-таки взялся за второй блин. – Двойник твой – фигура. Второй человек после князя. Чем его можно купить? Деньги отметаем сразу. То есть как довесок к основному призу деньги он взял бы, но только как довесок.

– Он настолько богат?

– Не буду спрашивать про то, как у вас все устроено, а то запутаюсь. А у нас княжеская семья – акционер практически во всех серьезных предприятиях. С учетом того, что родни у князя немного – жена, сын малолетний да сестра родная с племянником-оболтусом (это я про тебя), – сам подумай: насколько он богат?

– Настоящий олигарх, выходит, – подумав, признал я.

– На людях только не ляпни такое, ладно? – предостерег меня Глеб. – Можно получить так, что и титул не поможет.

– Понял-понял. – Не олигарх – значит, не олигарх. Я же разве против? Только за! – Значит, деньги для него не мотив.

– Нет. Была бы у него возможность, он мог бы себе княжество купить.

На этом месте следователь внезапно замолчал. Натурально завис с открытым ртом, не донеся блин до губ всего на несколько сантиметров. Я уставился на него вопросительно, но не сразу сообразил, что он этого не увидит.

– Дьявол! – выдохнул он через десяток секунд. – Вот ведь сука!

– Ты про что?

– Про кого! Про двойника твоего. Сам князем захотел стать, мразь!

Реакция Глеба меня очень заинтересовала. Он был возмущен. Так, словно Игорь Сергеевич не князя своего предал, а лично его. Особенность феодальных отношений? Очень может быть. Верность господину тут, похоже, в крови.

– А это возможно?

– Все возможно. Если действовать осторожно. Ну да! Сходится все! Княжеством его купили! Больше нечем!

– Господин Самойлов, поговорите со мной, прошу! – напомнил я о своем существовании.

– А? Да-да, сейчас. – Глеб с явным усилием оторвался от созерцания разворачивающихся в его голове схем и взялся за объяснения. – Понимаешь, это политика… Нет, тут с другого надо начать, чтобы ты понял. Смотри: на западе роды вырождаются. Серьезно так вырождаются, во многих княжествах стол держат