Черный снег. Выстрел в будущее - Александр Конторович

Проезжающий мимо танк задел гусеницей за полу шинели лежащего вниз лицом бойца, потащил его за собой. Лопнули под гусеницами консервные банки, высыпавшиеся из разорванного вещмешка. Чавкнуло… траки окрасились в красный цвет…

Навалившись грудью на крышу кабины, боец стукнул по ней кулаком.

— Да не несись ты так! Стреляем-стреляем, а все мимо!

— Зато целы пока! — Водитель в очередной раз крутанул баранку, отчего его собеседник чуть не вылетел за борт. — Держись лучше!

Перед машиной взлетела земля — выходя из пике, самолет обстрелял ее из пулеметов.

Грузовик резко тормознул, и пулеметная установка, словно дожидаясь этого момента, выпустила рой пуль вслед уходящему пикировщику.

— Шальке-один! Здесь Шальке-два! Гофман подбит! Уходит со снижением в сторону аэродрома!

— Шальке-два! Здесь Шальке-один! Вы что, совсем разучились стрелять?

Взревев моторами, пикировщики разошлись и, перевернувшись в воздухе, зашли на цель с разных сторон. После недолгих колебаний пулемет грузовика развернулся в сторону левого самолета. Трассирующие пули вспороли небо и заставили «лаптежника» отвернуть в сторону. Самолет рыскнул вбок, и пули прошли мимо. Но и сброшенные им бомбы впустую рванули землю в стороне от грузовика.

Снова вывернул баранку водитель, и машина, спасаясь от атаки второго самолета, резко заложила вираж по полю.

Брызнул щепками разбитый борт, и пулеметчик бессильно обвис на установке. Оттолкнув его в сторону, за рукоятки ухватился второй номер. Трассы вновь потянулись в сторону самолета, но пулемет внезапно замолк.

— Патроны! Ленты давай! — обернулся второй номер назад. Но подносчик патронов, зажимая ладонями простреленный живот, лишь бессильно дернулся. Встать он уже не мог, жизнь стремительно утекала из него вместе с кровью.

Выматерившись в голос, последний из пулеметчиков кинулся к борту и выхватил из зажимов коробки с лентами.

Коробку из гнезда долой… ставим новую. Открыть, ленту достать, язычок в лентоприемник… продернуть, рычаг взвода, еще разок — все! И так еще три раза…

Прыгающий на кочках грузовик несся вперед, туда, где заходили на штурмовку пехоты остальные пикировщики. Они уже истратили все свои бомбы, и теперь над полем разносился неумолчный треск авиапулеметов. Ответный огонь был редким и неэффективным.

— Чего ты там?! — пытаясь перекрыть шум мотора и рев самолетных движков, кричит водитель грузовика.

— Патроны все! Перезаряжаюсь! Ребят побило всех!

— Давай! — толкнул локтем в бок соседа по кабине водитель. — Дуй наверх, там ребятам кисло! Да оставь тут свою винтовку, на хрен она тебе там не нужна!

Распахнув дверь, боец высовывается из кабины и, встав на подножку, хватается руками за расщепленный пулями борт. Поднимает голову… и тут же прячет ее в плечи… Прямо над головой, пикируя под острым углом, заходит сзади на грузовик самолет. Он уже совсем близко, можно рассмотреть даже лицо пилота.

— Сзади! Самолет позади!

Грузовик подпрыгивает на очередной кочке, и, не удержавшись на подножке, боец кубарем катится по земле. Остановившись и подняв голову, он еще успевает увидеть, как от грузовика летят какие-то лохмотья и щепки, — самолет открывает огонь практически в упор. Блеснув на солнце искрами, разлетаются стекла кабины. Машина с размаху врезается в дерево и через несколько секунд исчезает в пламени взрыва…

— Шальке-один! Здесь Шальке-два! ПВО уничтожена!

— Шальке-два! Атакуйте рощу — там еще остались красные! Здесь мы и без вас справимся.

— Шальке-один! Бомб не имею, атакую бортовым вооружением!

— Шальке-два, вас понял! Прижмите их к земле, основные силы уже на подходе!

— Старшина! — Осоргин оторвал от глаз бинокль. — Орудия — к бою!

— Так там же самолеты, товарищ старший лейтенант! Куда стрелять?

— Они не сами по себе сюда прилетели — их на нас навели. Это засада, старшина!

Залязгал металл, бойцы отцепляли и разворачивали пушки. Замелькали в воздухе саперные лопатки — старшина дал команду окопаться взводу прикрытия. С грузовиков и передков подали ящики со снарядами.

— Эх, — прошептал Осоргин, оглядывая окрестности в бинокль. — Знать бы, откуда они полезут…

Стоявший у большой сосны красноармеец нетерпеливо постучал по ее стволу.

— Ну че там, Пал Михалыч?! Не тяни уж… говори!

— Не вижу ничего толком, Мишка. Деревья мне все закрывают… Самолеты вижу, дым вон откуда-то пошел… не иначе, машину подожгли. Бомбы уже не бросают, а стрельба вон вовсю идет.

— Дак делать-то что?! Там наших бьют, а мы тута высиживать чего-то собираемся!

— Мы тут, Мишка, не высиживаем, а в боевом охранении стоим! Ежели не понимаешь таких вещей, так и молчи в тряпочку! Приказ для солдата — вещь первостатейная! Да и много ль ты своей винтовкой супротив самолета-то навоюешь? Молчишь? То-то… Меня слухай, я-то уже не первую войну размениваю…

Сидевший на дереве пожилой боец еще раз прислушался.

— Чтой-то мне не нравится этот шум…

— Это где же?

— Да с той стороны дороги…

— А-а-а… так там Васька с Митяем, шумнут, ежели что будет.

— Ага… шумнут. Ежели будет кому шуметь…

— Да ладно тебе, Пал Михалыч! Что ты всюду только плохое видишь? Там вон какая карусель творится, вот сюда грохот-то долетает.

— Кабы сюда и окромя грохота чего не долетело… — Пожилой боец сполз с ветки и стал слезать вниз. — Сходить туда, что ли?

Не успели, однако, его ноги коснуться земли, как на той стороне дороги дрогнуло дерево. Еще раз… Ствол его затрясся, и, описав дугу, оно шлепнулось на землю. Такая же участь постигла и соседние деревья. Расталкивая броней обломки, из лесу выбрался танк.

— Мать моя женщина! — От неожиданности боец аж присел. — Откель он там взялся-то?

— Пал Михалыч! — вытянул руку вперед молодой красноармеец. — Вон еще один!

Проламываясь сквозь лес, на дорогу выбирались танки. Замелькали между кустами и фигурки пехотинцев.

— Да их тут… — Пожилой крутил головой, пытаясь сосчитать машины. — Где ж они, сволочи, прятались-то?

Танки уже заполнили дорогу, и только ее подъем скрывал их от глаз ушедшей вперед колонны.

— Команды ждут! — с отчаянием в голосе проговорил молодой. — До наших-то им всего полверсты — сомнут!

— Вот что… — прикинул пожилой боец. — Гранаты у тебя есть?

— Есть, Пал Михалыч, как не быть? Две штуки — старшина перед выходом еще выдал.

— Оставь мне и топай!

— Куда?