Такое простое счастье - Дженни Лукас

Этот пентхаус – не его дом.

Его дом – Фэрхоулм.

Дариус закрыл глаза, представляя открытый ветрам, стоящий на океанском берегу особняк с окнами, выходящими на Большой Южный залив и простор Атлантики. Розы в саду, поля и пляж, лужайка, где он учил Летти танцевать. Где впервые узнал, что такое любить.

Он открыл глаза и вздохнул.

Его дом там, где Летти.

Она сказала, что это он чудовище, а не ее отец.

Дариус прижался лбом к холодному стеклу.

Говард Спенсер когда-то был хорошим человеком, хорошим хозяином. Он был добр со всеми, включая испуганного одиннадцатилетнего мальчугана, только что приехавшего из Греции в чужую страну. Но он изменился, когда потерял любимую жену.

Дариус невидящим взглядом смотрел в окно. Почему он так решительно хотел отомстить ее отцу? Настолько решительно, что ему было все равно, как сильно он ранит Летти.

Он убедил себя, что его действия оправданны, потому что винил Говарда Спенсера в преждевременной смерти своего отца, смерти от несчастья.

Летти права: он лжец. И самому себе он тоже лгал.

Правда, спрятанная глубоко в душе, заключалась в том, что единственный человек, виновный в смерти отца, – это он. Но ему слишком тяжело посмотреть правде в глаза.

Мысли, которые он десять лет отгонял от себя, обрушились на него.

Он помнил все. Помнил, как Юджиниус позвонил ему и сказал:

– Я потерял все, сын. У меня был сертификат на все мои сбережения… и я вложил их в фонд мистера Спенсера. И все пропало.

Дариус тогда работал в своем первом арендованном офисе на Манхэттене, подвале без окон. Накануне он спал всего три часа, и впервые они с отцом разговаривали с тех пор, как Летти отказалась от него, а Юджиниус лишился работы в Фэрхоулме. От одного звука его голоса Дариус вспомнил все, что пытался забыть. И он взорвался:

– Так вот как тебе отплатил Спенсер за твою верность, а, папа? Столько лет он был у тебя на первом месте, важнее собственной семьи.

Сейчас ему противно это вспоминать.

– Такая уж у меня работа. – Голос отца дрожал. – Я дорожил этой работой, боялся ее лишиться, чтобы снова не повторился тот кошмарный день, когда я обнаружил тебя на пороге… У меня не было ни денег, ни работы. Я не мог допустить, чтобы моя семья голодала. Ты не знаешь, что такое для мужчины ничего не иметь…

Так долго отец с ним никогда не говорил. Холодный ответ отцу преследовал Дариуса с тех пор:

– Значит, папа, у тебя ничего не было, да? Ну, и сейчас у тебя ничего нет. А ты всю мою жизнь не обращал на меня внимания, и что ты получил? Да ничего. Ты – ничто. – И отключил телефон.

Спустя час отец тихо умер от сердечного приступа в своей квартире в Куинсе, жилом районе к востоку от Манхэттена.

Дариус прижал кулаки к стеклу.

Отец не умел показывать свои чувства. В детстве Дариуса не было ни поцелуев, ни похвалы. Да и ругал он его редко. Но Дариус и бабушка никогда не голодали, Юджиниус обеспечивал их всем необходимым. Работа была для него смыслом жизни, и он делал все возможное, чтобы у сына была жизнь лучше, чем у него.

А когда он потерял работу и деньги, Дариус с презрением оттолкнул его.

Стыд, невыносимый стыд, разрывал Дариусу сердце. Он умышленно выкинул из головы последние слова, сказанные своему гордому отцу-греку, и вместо этого отомстил Говарду Спенсеру, возложив на него всю вину.

Дариус считал, что раз он никого не любит, то защищен от сердечной боли, что если он богат, то, значит, он счастлив.

И вот он в окружении богатства и совершенно одинок.

Ему не хватало Летти.

Он хотел ее, безумно хотел.

«Он ее любит».

Потрясенный этим открытием, Дариус поднял голову.

Он не переставал ее любить. Десять лет он притворялся, что не любит Летти. Делал вид, что не любит, трусливо прятал свою любовь, в то время, как Летти позволила своей любви ярко сиять.

В этом ее слабость? Да она самая сильная из всех, кого он знал. Он получил от нее верность, дружбу, самопожертвование. И не только это – она отдала ему свою душу и сердце. А в ответ он предложил ей деньги.

Она права: он пытался ее купить. Но мужчину делают не деньги.

«Любовь».

Он любит ее. Безумно любит. Он хотел быть ее мужем. Жить с ней. Воспитывать их ребенка. Быть счастливым. Иметь дом.

Как ему доказать ей, что он может предложить больше, чем деньги? Как убедить ее простить его?

Прощение… Он иронически усмехнулся. Именно в этом он отказывал ее отцу столько месяцев и теперь будет сам молить о прощении.

Но ради нее он сделает все, что угодно. Дариус упрямо стиснул челюсти. С таким же упорством, с каким он создавал себе состояние, он вернет жену.

За следующий месяц он перепробовал все.

Он уважал ее требование не приближаться к ней и, даже узнав о рождении сына, не ринулся в больницу, а скупил все цветы в магазине и послал вместе с игрушками в родильное отделение. Анонимно.

И ждал с затаенной надеждой.

Позже он узнал, что она отправила все в палату, где лежали больные дети.

Он не сдался и отослал в Фэрхоулм королевское украшение, тоже анонимно.

Через несколько дней он получил открытку с благодарностью от миссис Поллифакс – серьги были проданы, а деньги пожертвованы для содержания приюта для животных на Лонг-Айленде, который экономка опекала.

Дариус заскрежетал зубами, и на следующей неделе он послал подарки на имя Летти вместе с открыткой, поздравляя ее с рождением ребенка. На День благодарения он оформил доставку в Фэрхоулм десяти пирогов из ее любимой пекарни.

И подарки, и пироги были переданы в приют для бездомных.

Ноябрьские дожди сменились декабрьским снегом, и упорство Дариуса пошло на убыль. Как-то в минуту слабости он поздно вечером проехал мимо закрытых ворот Фэрхоулма.

На его звонки она не отвечала, а письма вернулись к нему нераспечатанными.

Его маленькому сыну уже исполнилось месяц, а Дариус так его и не видел, не держал на руках. Он даже не знает, как его зовут.

Он мог бы добиться полной опеки над сыном, но поступать так с Летти он не хотел.

Он хотел Летти.

Он хотел вернуть свою семью.

Приближалось Рождество. Дариус понимал, что исчерпал себя. У него осталась всего одна выигрышная карта, которую он мог выложить. Но когда он сказал об этом своему юристу, у того глаза полезли на лоб.

– Если вы так поступите, то вы, простите, дурак.

Юрист прав. Он дурак. Но это его последняя отчаянная надежда. Хватит ли у него смелости пойти на это? Это – как прыжок с утеса. Либо он вернет любимую женщину, либо этот поступок будет стоить ему в полном смысле всего.