Совместно нажитое - Ирина Мясникова

Вечером после работы Рукожоп опять приехал домой без задержек, вовремя.

– Ты подала заявление? – спросил он, раздеваясь.

– Нет. – Марина взяла у него пальто и повесила в шкаф.

– Почему? – голос стал строгим, глаза стальными. Марина сразу почему-то вспомнила завуча старших классов. Захотелось стать смирно и рассказать всё-всё.

– Ганнушкин до понедельника отдыхает, – доложила она. – Они со Светкой вроде в Тайланд улетели. Как появится, обязательно подам. Мы же договорились.

– А к гинекологу записалась?

– Тоже нет. Она на каникулах.

– Ну, что за твари! Никто работать не хочет. А ты говоришь частный бизнес, свободное предпринимательство. Я, пожалуй, в понедельник всё же к Ганнушкину загляну. Так вернее. А то не ровен час, укатит куда-нибудь в командировку. Да так быстро укатит, что ты и поговорить с ним не успеешь.

– Как хочешь, – Марина пожала плечами. – А к гинекологу со мной не пойдешь?

– Кстати, отличная мысль! А то опять навешаешь мне лапши. Думаешь, я тупой? Гинекологи у неё на каникулах, а косметологи пашут, как лошади. Прилично так пашут, судя по суммам, которые ты им платишь.

– Ну, ты же хотел юный овал, вот я стараюсь.

– Продолжай стараться. – Он грубо взял Марину за подбородок и повертел её лицо, как бы разглядывая под разными углами. – Но я не только овал хочу. А когда я чего-то хочу, я это обычно получаю. Так что я, пожалуй, договорюсь с проверенным гинекологом и сам тебя к нему отвезу.

– Проверенный – это какой? Кто проверял?

– Проверенный – это тот, который сделает то, что ему велят. А проверял его, кто надо. Думаешь, ты одна такая, кто мужу врет и байки сочиняет?

– Может, и поприсутствуешь ещё? Ну, чтобы доподлинно убедиться?

– Обязательно поприсутствую! Доверия моего ты теперь не заслуживаешь, а дело ведь очень серьёзное. Юрик наш вырос, времени свободного у тебя много, вот ты и шляешься неизвестно где неизвестно с кем, внуки у нас скоро не ожидаются, а так будет тебе, чем заняться. Будешь с бэбиком нянчиться, глядишь, татары у тебя из башки и повылетят.

– А ты на совещания опять ходить начнешь? – Марина сделала вид, что её по-прежнему волнуют эти его совещания. Да пропади он пропадом со своими бабами и трубопроводами.

– Не волнуйся, ещё на одного бэбика, если захочешь, меня хватит. Меня теперь на всех хватит.

– Теперь?

– Теперь!

– Смотри не надорвись.

– Вот скажи, Мартыш, почему ты всё время напрашиваешься?

– А раздражаешь ты меня! – честно призналась Марина.

– Ну, раздражайся. Тебе очень полезно. – Он усмехнулся. – Злость тебе к лицу, омолаживает. А что на ужин?

– На ужин у нас рыба. Четверг – рыбный день.

Марина накрывала на стол и думала, что если он и дальше забьет на эти свои совещания, то очистить сейф от оставшихся там денег будет очень проблематично. Она решила, что теперь уж точно заберет из сейфа все деньги до копеечки. А вот пистолет ему, пожалуй, оставит. Чтоб застрелился, если захочет.

Практически всё рабочее время пятницы Марина посвятила закупке всего необходимого в новую квартиру. Она решила, что не будет брать из дома ни полотенца, ни постельное бельё, чтобы ничего не напоминало ей о Рукожопе. Всё у неё будет новенькое, ведь она начнет новую жизнь. Также перевезла от матери некоторые наиболее ходовые шмотки и обувь на первое время. Все шкафы в квартире оказались битком забитыми, а барахла ещё имелось целое море. Но самое главное Марина купила в квартиру хорошую кофемашину и с удовольствием выпила кофе на новом месте. Квартира ей нравилась, там легко дышалась, несмотря на небольшие размеры.

Вечером она опять опустошала карточку Рукожопа с помощью косметолога.

Выходные прошли в скандалах, перемежающихся агрессивным сексом. Вот уж, действительно «я на тебе, как на войне»! Марина раньше не понимала, как такое может быть. Оказалось, запросто. В воскресенье он её опять ударил по лицу и слегка придушил. Марина догадалась, что Рукожоп входит во вкус.

В понедельник под глазом у Марины, несмотря на вовремя приложенные к лицу замороженные овощи и отсутствие склонности к образованию гематом, засветился небольшой фингал, а на шее образовались синие пятна от его пальцев. Пришлось надеть свитер с высоким горлом и чёрные очки. Рукожоп отправился на работу вместе с ней, в её машине. Свой автомобиль с водителем отправил следом. Сев в машину он первым делом стал крутить ручку настройки приемника. Приемник в машине Марины всегда был настроен на определенную информационную радиостанцию.

– Как ты можешь слушать такое говно?! – сказал Рукожоп и нашёл свою любимую частоту. В салоне зазвучал шансон, Рукожоп довольно гыкнул и откинулся на сиденье. По дороге он периодически хватал её за колени, и Марина вспомнила, как это делал Байкачаров. Стало совсем тоскливо.

– Всё-таки здорово я всё придумал! – сказал Рукожоп и полез Марине под юбку, когда она припарковалась у офиса. – А, давай, я тебя прям в кабинете твоём оприходую, а? На прощанье. Хороший ведь кабинет! Больше такого никогда не будет. Уж, больно стол там подходящий.

– Ну, если на прощанье, то давай, – согласилась Марина.

Он явно не ожидал от неё такой покладистости и глянул недоуменно. Конечно, она же должна была бы отпихиваться, возмущаться, кричать, что он сдурел. Краснеть и плакать ещё, наверное.

– Ну, что? Пойдем? – спросила она, выходя из машины. – Конечно, можно прям на столе, и правда, хороший стол. Должен по идее выдержать.

– Я, пожалуй, для начала к Ганнушкину зайду.

– Да, брось, никуда Ганнушкин не денется. Пойдем. Там в кабинете у меня окна большие, света много, люди из офиса напротив посмотрят, порадуются. Или позавидуют. Я ж не зря эпиляцию делала. И костюмчик у меня, как ты любишь, если юбку задрать, то назад она уже с большим трудом.

– Ох, Мартыш! Опять напрашиваешься.

Он развернулся и пошёл в здание, Марина побрела следом. Зайдя к себе в кабинет, она сняла шубу, надела туфли, села за стол и написала заявление на увольнение по собственному желанию, потом вызвала Кристину и вкратце изложила суть событий. Та сразу всё уяснила, не зря Марина потратила на девочку столько времени. Оставив Кристину у себя в кабинете изучать содержимое Марининого компьютера, она отправилась к Ганнушкину.

Рукожоп вальяжно по-хозяйски раскинулся в кресле и пил кофе. Ганнушкин, хоть и сидел у себя за директорским столом, выглядел весьма бледно.

– Мы всё уже обговорили, – сообщил Марине Рукожоп, не меняя позы. – «Таможня даёт добро».

Ганнушкин же, как обычно при появлении Марины, вскочил с места.

– Я ни минуты не сомневалась. – Марина положила перед Ганнушкиным заявление. – Эта наша таможня трусливая и продажная.