Найти друг друга - Елена Чалова

Девицы терпеть не могли даты, а потому, не особо заморачиваясь, надергали из длинных статей основные факты и попросили распечатать короткие тексты покрупнее. Итак, теперь все могли узнать, что храм в Дубровицах был построен в имении Бориса Алексеевича Голицына, воспитателя и сподвижника Петра I. Храм выполнен в стиле барокко иностранными мастерами, про которых ничего толком не известно, но искусствоведы предполагают, что это были итальянцы. Церковь у них получилась совершенно нехарактерной для православия, ибо венчает ее не обычная маковка, а царская корона. Внешнее и внутреннее убранство храма изобилует барельефами и скульптурой. Служители церкви отказывались освящать храм, потребовалось вмешательство царя, чтобы преодолеть их сопротивление. В советские времена храм понес много утрат и во время Великой Отечественной его даже приказали взорвать, так как блестевшая золотом корона и крест служили отличным ориентиром для вражеских бомбардировщиков. Тогда местные жители за ночь сшили чехол и водрузили на венчающую церковь корону, что было делом отнюдь не простым, учитывая немалую высоту храма. Церковь названа в честь иконы Знамения Пресвятой Богородицы.

– Слушай, а может, он эту церковь и имел в виду? – спросила Лизка, с восторгом разглядывая картинки.

У этих мест оказалась богатейшая событиями и легендами история. Присутствовали и дочь князя, погибшая от несчастной любви, и зарытый на территории имения клад, и много всего другого.

– Нет, это было имение князей Голицыных. А наше – Вельяминово. Вот смотри. – Настя достала второй лист ватмана, над которым трудилась весь вчерашний вечер. Честно сказать, устала она смертельно, потому что информацию про Дубровицы искала в основном Лизка, но потом подружке пришлось идти домой, и Настя осталась один на один с поисковой системой компьютера. Она не сделала математику и английский, не подготовилась к контрольной по русскому, обзавелась жестокой головной болью – но проект сделала. Само собой, он получился не такой шикарный, как про Дубровицы, но она к этому и не стремилась. Главным рисунком была для Насти схема храма. Она уже наизусть выучила дедово письмо: «Войди в алтарь и в правой апсиде…» И где этот алтарь, интересно? И что такое апсида? Шкаф?

Настя в церкви была всего пару раз: Лана периодически ходила ставить свечки, но дочка обычно оставалась у двери, щурилась на огоньки и дышала неглубоко, чтобы голова не разболелась от странного запаха, который витал в перегруженном золотом помещении. Еще они с классом были на экскурсии в соборах Кремля, но кто там слушает, что бормочет экскурсовод? Помнится, Настю тогда в основном интересовал Петька… Она потерла глаза и опять уставилась на монитор. Так, если храм классический, должен подходить под общую схему. Итак, алтарь… ага, вот. «На cлавянском Востоке алтарем называют восточную часть храма, находящуюся на возвышении, предназначенную для священнослужителей и обычно отделенную от средней части храма иконостасом». Минуточку… Вход в алтарь разрешен только священнослужителям? И как, интересно, она туда пролезет, чтобы найти эту самую апсиду? Будем надеяться, это что-то большое. Так и оказалось. Девочка выяснила, что апсида – это «полукруглый выступ со сферическим верхом в восточной стене храма». Попутно она узнала, что такое амвон, закомара и царские врата. Ей удалось не утонуть в массе незнакомых слов и неблизких понятий, вычленить главное. И теперь Настя с законной гордостью демонстрировала подружке плоды своих трудов:

– Это усадьба, фотка и схема… Тут был парк. Тут – пруды. За парком, на холме, между господским домом и деревней – церковь. Восемнадцатый век, классические формы. Храм крестово… черт, где же это? Ага, вот: крестово-купольный, рядом колокольня. Расписывали ее, говорят, ученики тех мастеров, которые работали в Дубровицах. Многое, правда, испортилось – погода, революции… Но кое-где росписи сохранились. Я предлагаю сделать так: если Марта сможет раздобыть автобус, мы постараемся уговорить ее начать с Вельяминова. Оно по дороге в Дубровицы, я по карте смотрела. Скажу, что нужно увидеть классическую церковь, чтобы сполна оценить оригинальность дубровицкого храма. Тогда все будет наглядно. А ты поддакивай.

– Идет.

Презентация прошла на ура. Учительница выставила Насте с Лизой по крутобокой пятерке и взахлеб рассказывала в учительской, что это просто удивительно, насколько могут оказаться притягательными вечные ценности и каноны красоты для современной молодежи. Судьба, видимо, была благосклонна к малолетним авантюристкам, Марте Генриховне удалось на субботу раздобыть автобус. Учительница обещала, что если дорога позволит и они все будут успевать, то и в Вельяминово заедут.

– Тетечка Ланочка, давайте побыстрее, а то мы опоздаем! – канючила Лизка.

Настя, сжав зубы, молча смотрела, как мать наливает в термос горячий чай.

– Сейчас-сейчас, – пробормотала Лана, надеясь, что в этот раз ей удастся благополучно завершить несложный процесс. Вообще-то она хотела заварить дочке полезный во всех отношениях шиповник, но сегодня с утра у нее все валилось из рук, она опрокинула термос, разлила настой, и пришлось спешно заваривать банальный чай.

– Мама, скорее! – не выдержала Настя.

Она торопливо запихала термос и бутерброды в сумку, украдкой вытерла ладонью нос, чтобы мама не видела, а то с нее станется – и на экскурсию не пустит. Вообще Настя ни о чем не могла думать, кроме предстоящего мероприятия. Она подготовилась к нему тщательно: взяла с собой фонарик, картинку с гербом, которую тушью аккуратно нарисовала на гипсовой пластинке и везде таскала с собой, как амулет. Подумав, сунула в торбочку отвертку и, конечно, ничего не сказала маме о том, что у нее насморк и горло побаливает.

И вот они с Лизкой уже сидят в автобусе и через пробки вырываются из Москвы. Класс вовсю радуется субботе, солнышку и дороге. Кто-то ест, кто-то поет хором, у кого-то под пальцами пищит электронная стрелялка, но Настя отрешенно смотрит в окно и даже говорить ни о чем не может. Вот и поворот на Вельяминово. Девочки затаили дыхание. Марта Генриховна посовещалась с водителем, и тот твердо сказал, что полчаса у них есть. Вскоре показалась церковь: классические формы XVIII века. Голубой с белым цвета. Храм, отреставрированный несколько лет назад, выглядел аккуратно и приветливо. Служба только что закончилась, и молодой батюшка не отказал Марте Генриховне в просьбе – быстренько ознакомить ребят с интерьером… Отец Герасим попросил девочек надеть платки или капюшоны, а мальчиков – не забыть обнажить головы при входе в храм.

Как только класс вошел внутрь, Настя кивнула Лизке и скользнула в сторону. Переходя от иконы к иконе, пробиралась к алтарю. Вот она уже совсем рядом. Девочка судорожно вздохнула и оглянулась. Отец Герасим показывал росписи в правом приделе. Все стояли задрав головы. Справа от алтаря бабка в черном очищала поставец от свечек. Еще две женщины возились за прилавком. Подле иконы Богоматери стояла тетка средних лет и что-то шептала. За руку она крепко держала девчонку лет трех, та таращилась по сторонам и ковыряла в носу. Рядом никого не было. Настя присела на корточки и скользнула к иконостасу, стараясь двигаться бесшумно. Вход в алтарь был закрыт тяжелым занавесом, девочка постаралась, чтобы он шевелился как можно меньше, когда она проникала в алтарное помещение. Оглядевшись, Настя никого не увидела и торопливо заозиралась. Ее не интересовали ни интерьер, ни церковная утварь, ни красивый, украшенный камнями крест, лежавший на специальном столике, ни свечи, горящие в высоком семирожковом подсвечнике перед горним местом. Она опустила взгляд вниз, отыскивая приметы, упомянутые в письме деда. Пол здесь был каменный, вместо плинтусов лежали каменные же блоки, покрытые крупной резьбой. Настя отсчитала пятый блок от двери – он находился вроде как в нише, это и есть та таинственная апсида. Подползла к нему, зашарила руками по резьбе, которая шла вдоль всей стены. Точно, как и сказано в записке князя, это декоративная лоза. На пятом блоке вместо одного из листьев должен быть гербовый щит, вот он! Настя надавила на щит, но ничего не произошло. Она встала на колени и, пыхтя, принялась давить на непослушный кусок камня двумя руками. И вдруг каменный блок ушел вглубь, девочка по инерции дернулась вперед, впечаталась лбом в стену. Из глаз брызнули слезы, но Настя не могла позволить себе ныть. Она увидела темное углубление, сунула туда руку, нащупала коробку. Вытащила шкатулку, запихнула ее в торбу и поползла было к выходу, но вдруг поняла, что в стене зияет провал, который будет обнаружен первым, кто сюда войдет. Она сунула руки в нишу, попробовала потянуть блок, поддев его снизу. Ногти заболели, но камень не сдвинулся. Тогда Настя опять надавила на герб. Блок нехотя пополз ей навстречу.