Пропавший мальчик, пропавшая девочка - Питер Страуб

— А с Калиндаром тебе не приходилось встречаться?

Филип пожал плечами.

— Нэнси-то наверняка его знала, по крайней мере в детстве.

— Наверняка Джо был нормальным ребенком, странным стал позже. Беда в том, что никто не знал, насколько странным Нэнси упомянула об этом лишь однажды — когда его арестовали. Сказала, что боялась находиться рядом с ним.

— Как это?

— В том смысле, что он заставлял тебя чувствовать, будто из комнаты высосан весь воздух. Никто так и не узнал, что случилось с его женой. Я-то не сомневаюсь, что он убил ее, а от тела избавился. Труп ведь так и не нашли.

— Через какое время после ее прихода к Нэнси это произошло?

Филип задумчиво посмотрел на него:

— Через четыре, может, пять недель. Нэнси позвонила им днем, думала, что Джозеф у себя в мастерской, помещение для которой он снимал на бульваре Шермана. Но трубку снял Калиндар, сказал, что понятия не имеет, где жена. Мира, вспомнил! Ее звали Мира. Сучка безмозглая, невольно жалеешь ее: выйти замуж за такого урода.

— Так что же в его истории было героического?

Филип рассмеялся.

— Это когда Джозеф Калиндар прославился в первый раз. Так, подъезжаем к больнице Шейди-Маунт. Давай налево. Проедем немного на север.

Тим подумал, что Филип решил замкнуть круг на Истен-Шор-драйв, где впечатляющее зрелище особняков, населенных людьми, чьи дети обучались в Брауне или Уэслеан, еще больше отдалит его от реальности. Филип искал не Марка — он искал, чем отвлечь себя. Филип сдался и теперь просто дожидается, когда полиция обнаружит тело.

— Дело было еще до нашего с Нэнси знакомства. Лето шестьдесят восьмого, мне девятнадцать исполнилось. Ты об этом и понятия не имел, ты ж тогда смылся отстреливать комми, правильно?

— Большинство ребят моего взвода, — улыбнулся Тим, — звали их «гуками»[19].

— Ага, косые, — сказал Филип. — Косоглазые.

— Если что, ты всегда можешь говорить людям, что ты был там.

— Я иногда так и говорю, — сказал Филип.

— Не сомневаюсь, — сказал Тим — Так это правда, что Калиндар спас двух детишек?

— Об этом даже пропечатали в местной газете. В доме по соседству произошло короткое замыкание и пожар. Часов в шесть утра. Буквально через десять минут весь дом наполнился дымом Джо Калиндар по случаю возился у себя на заднем дворе и, наверное, запах того дыма учуял

— Возился у себя на заднем дворе в шесть утра?

— Может, вышел помочиться спозаранку, черт его знает.

— А кто жил в соседнем доме?

— Семья черных, у них две маленькие девочки. Хозяин был вроде как водителем автобуса. Позже он рассказывал: когда они переехали в этот район, Калиндар в упор его не видел, но своим поступком доказал, что белые и черные могут прекрасно ладить друг с другом, по крайней мере в городе Миллхэйвен. То есть именно та чушь, которую от него и хотели услышать. В особенности тогда, через год после беспорядков в Детройте, Чикаго, Милуоки. А люди каждое его слово ловили и сделали из Калиндара героя. — Филип улыбнулся. — Разумеется, черных Калиндар и в самом деле в упор не видел.

— Так что же он такого сотворил — спас детей?

— Двоих. Родители не успели выползти из кровати, когда он вломился. Если б не Калиндар, все б задохнулись в дыму. Со слов водителя автобуса, Джозеф снес дверь и ворвался в дом. Орал при этом: «Где ты? Где ты?» Потом то ли девчонки выбежали к нему, то ли он отыскал их. В общем, обеих под мышки и — бегом из дома.

— А родители оставались в постели?

— Стояли перед дверью, гадали, что делать. В шоке и страхе, и все такое, но я не думаю, что водитель автобуса — кандидат в члены Менсы[20]. Калиндар снова влетел в дом, наткнулся на него и вытолкал вместе с женой наружу.

— Выходит, всех спас.

— Выходит, так. Калиндар просто рвался в бой.

— Может, он думал, в доме оставался кто-то еще.

— Водитель автобуса рассказал корреспонденту, что Калиндар пытался прорваться в дом, даже когда полиция и пожарные выставили заслоны. Все это вновь всплыло, когда его арестовали, вот почему я так хорошо запомнил.

— По пути к озеру Тим свернул налево на симпатичную улицу Эн Ди Блюмен. Больше не притворяясь, что ищет Марка, Филип скользнул взглядом по стайке ребят и девушек, направлявшихся на восток с теннисными ракетками и спортивными сумками «Адидас» и «Пума». Их беззаботная, самоуверенная красота наводила на мысль о состоятельных родителях, частных школах и осознании собственных пожизненных привилегий.

— Как жаль, что не могу себе позволить жить тут, — вздохнул Филип. — Вместо этого безмозглого Джимбо Монэгена Марк мог бы дружить с такими вот ребятами. Взгляни на них: они абсолютно спокойны и безмятежны. Они собираются пройти по жизни со счастливым смехом и теннисными ракетками в руках. А знаешь почему? Потому что отсюда до Пигтауна далеко.

Том Пасмор вырос здесь неподалеку, буквально за углом, и его детство, как было известно Тиму, не было ни безмятежным, ни спокойным Тим повернул на Истен-Шор-драйв, и Филип чуть не свернул себе шею, разглядывая шикарные особняки. В одном из них человек убил любовника своей жены, в другом некий миллионер, предрасположенный к черным костюмам и кубинским сигарам, изнасиловал свою двухлетнюю дочь, в третьем двое сменившихся с дежурства полицейских, в качестве наемных убийц, лишили жизни выдающегося и доброго человека.

— Джимбо плохо влиял на Марка, — продолжил Филип.

— Да брось.

— Поверь, я знаю детей, и эти двое были не пара друг другу. Честно скажу, они были похожи на неудачников. И, к моему сожалению, слишком многое их объединяло. Об этом можно судить по музыке, которую они любили. Нормальных людей они слушать не желали и витали где-то в облаках... Как же меня это бесило.

В ту ночь, когда Марк впервые забрался в пустой дом, пропавшая девочка — та, которую она отказалась спасти, — вновь пришла к Нэнси Андерхилл Сын вечером ушел гулять, а Филип скрылся в своей «берлоге» до десяти вечера. Потом выберется оттуда, объявит, что отправляется спать, и взглянет на нее так, будто любое отклонение от установленного им распорядка является указанием на то, что в ее голове происходят мыслительные процессы сомнительного характера. Ровно в десять тридцать он сядет на кровати, выпрямив спину, будто кол проглотил, и будет прислушиваться, откроет ли Марк входную дверь или войдет в дом с заднего двора через кухню. Если же Филип не дождется возвращения Марка до истечения «комендантского часа», он проинструктирует ее, чтобы «выработать» соответствующее наказание для «твоего сына», затем уляжется, перевернется на бок и с чувством выполненного долга Главного Администратора-Распорядителя Сьюпериор-стрит забудется безмятежным сном.