Кисло-сладкая журналистика - Матвей Ганапольский

В машине плачет ваш водитель. Он говорит, что потрясен вашим финальным монологом о семейных ценностях. Он решил бросить свою новую красотку, с которой сошелся в пиццерии, и вернуться к растолстевшей злобной жене.

Ваша машина медленно рассекает совместную демонстрацию наркоманов и наркодилеров. Прослушав ваше мнение о здоровом образе жизни и немедленно прозрев, они вышли на улицу, разбрасывая шприцы и сдавая друг друга органам наркоконтроля.

Дома вас ждет жена. Она тоже плачет и признается, что, прослушав ваш эфир о морали, она должна сказать правду, вернее, ее показать. Из-под кроватей и шкафов выскакивают молодые красавцы, которые тоже плачут и клянутся, что больше не будут. Многие, выпрыгивая в окно, успевают на ходу передать вам свои бизнесы и недвижимость.

Вы устало ложитесь в кровать, погасив лампу. В воздухе слегка светится силуэт странного парящего мужчины с нимбом над головой. Не беспокоя ваш начинающийся сон, он простирает длань, благословляя вас.

Ведь завтра новый эфир, и все повторится снова…

Сразу хочу сказать, что выше написанный талантливый текст является одновременно сценарной заявкой на голливудскую мелодраму с Мэлом Гибсоном и Мерил Стрип. Хотя я понимаю, что подобную заявку не возьмут – слишком уж она фантастична.

И не удивительно, ведь в любом сценарии должна быть хотя бы частица правды.

Этой правды мы сейчас и коснемся, какой бы неприятной она не была. Возможно, прочитав эту главу, многие из вас откажутся от журналистского пути.

Мой почти двадцатилетний опыт общения с аудиторией позволяет мне уберечь вас от опасных иллюзий, неоправданных ожиданий и применения антидепрессантов.

Известна аксиома, что все люди разбираются в политике и футболе. Это комично, потому что существуют две известные загадки: почему мы все живем плохо. И почему наши футболисты никогда не выигрывают тот самый, главный матч.

Данную аксиому я бы чуть расширил: все люди разбираются в журналистике. И это уже трагично, потому что касается лично вас.

Эта глава посвящена вашей аудитории.

И не важно, собираетесь ли вы работать в газете, на сайте или на телевидении. Везде вы будете работать для людей. И вы будете надеяться, что ваша работа приносит им пользу.

Правда, в этом месте пути журналистов радикально расходятся.

Одни ограничиваются только надеждой, другие же пытаются это проверить.

Суть проверки проста – ты должен услышать, что говорит аудитория по поводу того, что ты делаешь.

Когда-то, во времена СССР, подобный вопрос перед журналистами не стоял. На экране телевизора появлялся диктор, который объяснял, почему все плохое в нашей жизни является хорошим, после чего шла сводка погоды. Погода, удивительным образом, тоже обещала только хорошее, независимо от реального показания приборов.

Я помню, как должен был пойти страшный град. И он пошел, и это была настоящая трагедия, потому что град уничтожил огромное количество посевов и виноградников. Упитанный диктор на следующий день пояснил, что колхозники, выйдя на поля, могли полюбоваться самым крупным градом. Диктор пояснил, что проклятый Запад и не мечтает о таком граде, потому что погряз в проблемах. Но наши колхозники гордятся тем, что держат в руках градины по полкилограмма, и это правильно, потому что в стране, где самые большие танки и атомные бомбы, должен быть и самый большой град.

Тему подхватывал диктор прогноза погоды, который обещал, что к новому съезду партии, природа подарит еще больший град.

Несчастные зрители смотрели на этот идиотизм, но сделать ничего не могли, потому что при диктатурах журналисты не нужны. Они заменяются пропагандистами. А пропагандист не нуждается в оценке своей работы аудиторией, ему достаточна оценка начальства. Если вы заметили, я не употреблял в описании советской телевизионной пасторали слово «Журналист», потому что для журналистики телевизор должен отражать действительность. А при диктатурах жизнь отражает телевизор. Вернее, так хочется диктаторам.

То, что я буду описывать дальше, может быть непонятно молодым читателям. Они уже не понимают, что такое журналистика без обратной связи, они не верят, что может быть иначе, ведь это так естественно.

Моя дочь, в те редкие минуты, когда я ее вижу, все время сидит в наушниках, слушая какую-нибудь радиостанцию. Параллельно она закачивает в телефон любимую мелодию, участвует в SMS-голосовании и звонком голосует за то, какая именно песня должна сейчас прозвучать. Естественно, все ее электронные утехи оплачиваю я.

Поэтому, когда ее увозит ее жуткий мотоциклист, я иногда даже рад, потому что когда мотоцикл мчится по городу, то SMS-ку не отправишь.

Именно на примере дочери и ее отношении к многочисленным ди-джеям, я вижу, как изменчива народная любовь.

Вчерашний «пупсик», постеры которого увешивали ее комнату и татуировки которого она пыталась нарисовать себе на плече школьным фломастером, внезапно, сегодня, сказал в эфире что-то не то.

И любовь и слезы моей дочери сменяются приступом ненависти.

Все постеры летят в мусор.

Но назавтра на стене висят уже другие постеры, и новый «пупсик» что-то бормочет дочери в наушник.

Для меня нет загадки в том, что происходит с дочерью, но наша задача не констатировать результат, а разобрать процесс.

Вот почему, как мне кажется, взгляд на двадцать лет назад, может помочь молодым журналистам понять, что такое аудитория, и как правильно себя с ней вести.

Когда открылось «Эхо Москвы», это было подобно разорвавшейся бомбе. И понятно почему, в стране появилась радиостанция, в эфире которой впервые сидели обычные люди, которые каждую минуту принимали звонки. Это было так же революционно, как, собственно, революционной была эпоха Михаила Горбачева, во времена которого и появилась радиостанция.

Запад заучивал слово «перестройка», а москвичи зубрили номер телефона, по которому можно было позвонить в любое время дня и ночи. Этот номер, действительно, стоило запомнить, потому что ты можешь его набрать, и с тобой не только поговорят, но и, что важнее, ты сможешь высказать свое мнение. Это была сенсация.

Я понимаю, что сейчас подобная сенсация может вызвать только милую недоуменную улыбку, ведь свобода слова и свобода мнений – это так естественно!..

Конечно, естественно, если они есть.

Я напомню, что чистая питьевая вода – это еще более естественно, но в некоторых африканских странах ее нет, и мировое сообщество выделяет миллиарды, чтобы с помощью очень сложной техники она полилась из трубы.

Так что чаще всего то, что теперь кажется естественным, стало таковым о результате тяжелой борьбы, а иногда и многочисленных жертв.

Вот почему я бесконечно и навсегда благодарен Михаилу Горбачеву.

Многие говорят, что он изменил мир. Это правда, потому что во многом, благодаря именно ему, и России появилась свобода – главное условие прогресса любой страны.