Дневники принцессы - Мэг Кэбот

– Нет, Миа, не так, нужно вот так.

И конечно, мне было трудно сосредоточиться еще и потому, что мне все время казалось, что на нас смотрит Лилли. На самом деле она не смотрела. Теперь, когда она борется со зловещими проявлениями расизма в нашем районе, у нее нет времени на маленьких людей вроде меня. Она сидела в окружении своих сторонников за большим столом и разрабатывала следующий шаг своей кампании против Хо. Она даже разрешила Борису выйти из кладовки, чтобы он ей помог. Стоит ли упоминать, что он глаз от нее не отрывал? Не представляю, как Лилли терпела, что Борис положил свою маленькую тонкую руку скрипача на спинку ее стула. И ведь он так и не вытащил свитер из-под ремня брюк!

Так что мне можно было не беспокоиться, что кто-нибудь обратит внимание на нас с Майклом. Я хочу сказать, что он не клал руку на спинку моего стула. Хотя как-то раз под столом его колено коснулось моего. Это было так мило, что я чуть не умерла.

А потом принесли этот дурацкий пропуск в коридор, в котором значилось мое имя.

Интересно, меня выгонят из школы? Может, если меня отсюда выгонят, я смогу перейти в другую школу, где никто не знает, что мои волосы были когда-то другого цвета и что ногти у меня не свои, а накладные? Пожалуй, это было бы не так уж плохо.

С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ Я БУДУ:

1. Думать перед тем, как что-то сделать.

2. Стараться быть вежливой, как бы меня ни провоцировали на грубость.

3. Говорить правду, кроме тех случаев, когда правда может ранить чьи-то чувства.

4. Держаться как можно дальше от Ланы Уайнбергер.

О-ох. Директриса Гупта готова меня принять.

Не знаю, что мне теперь делать. Меня наказали – я должна целую неделю задерживаться после уроков. Плюс к тому у меня дополнительные занятия по математике с мистером Дж., плюс уроки принцессы с бабушкой. Сегодня, например, я вернулась домой в девять вечера. Так дальше жить нельзя.

Папа в ярости. Он грозится подать на школу в суд. Он говорит, что никто не имеет права наказывать его дочь за то, что она вступилась за слабого. Я ему сказала, что миссис Гупта может, она все может, она же директор школы.

По правде говоря, я ее не особенно виню. Я имею в виду, что я же не попросила прощения или что-нибудь в этом роде. Миссис Гупта – милая леди, но что она может сделать? Я признала, что сделала это. Она сказала, что я должна извиниться перед Ланой и заплатить за чистку свитера. А я ответила, что за химчистку заплачу, но извиняться не буду. Директриса посмотрела на меня поверх толстых очков и спросила:

– Я не ослышалась?

Тогда я повторила, что не собираюсь извиняться. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее, я не хотела никого злить, тем более директрису – она может на кого угодно страху нагнать, если захочет. Я попыталась представить ее в спортивных штанах мужа, но это не сработало, она меня все равно пугала.

Но перед Ланой я извиняться не буду. Не буду, и всё.

Однако миссис Гупта не выглядела очень рассерженной, скорее, у нее был озабоченный вид. Наверное, педагогам так и полагается выглядеть. Ну, вы понимаете, они должны выглядеть так, будто беспокоятся за вас. Она сказала:

– Признаться, Миа, я была очень удивлена, когда Лана пришла ко мне со своей жалобой. Обычно мне приходится вызывать в кабинет Лилли Московитц, и я никак не ожидала, что придется вызвать тебя. Во всяком случае, не по поводу поведения, по поводу учебы – это еще возможно, я помню, что ты не успеваешь по алгебре, но с дисциплиной у тебя раньше проблем не было. Я чувствую, Миа, что должна задать тебе один вопрос: все ли у тебя в порядке?

С минуту я только молча смотрела на нее. Все ли у меня в порядке? Все ли у меня в порядке? Так, минуточку, дайте подумать… Моя мать встречается с моим учителем алгебры, кстати, предмета, по которому у меня двойка, моя лучшая подруга меня ненавидит, мне четырнадцать лет, но меня никто никогда не приглашал на свидание, и недавно мне стало известно, что я принцесса Дженовии.

– Конечно, – говорю я директрисе, – у меня все в порядке.

– Миа, ты уверена? Я невольно задаю себе вопрос, не связано ли твое поведение с какими-то неприятностями… Возможно, у тебя проблемы дома?

Интересно, за кого она меня принимает? За Лану Уайнбергер? Как будто я могу сидеть тут и рассказывать ей о своих проблемах! Чуть не забыла, миссис Гупта, в довершение всего в Нью-Йорк приехала моя бабушка, и папа платит мне по сотне долларов в день за то, чтобы я брала у нее уроки поведения для принцесс. Ах да, а еще в субботу утром я наткнулась в своей кухне на мистера Джанини, он был в одних трусах. Хотите еще что-нибудь узнать?

– Миа, – говорит директриса, – я хочу, чтобы ты знала, ты – особенный человек, ты обладаешь множеством удивительных качеств. У тебя нет причин чувствовать себя ущербной по сравнению с Ланой Уайнбергер, совсем никаких причин.

Ну да, конечно, миссис Гупта, думаю я, Лана – всего лишь самая красивая и самая популярная девочка в нашем классе, и она встречается с самым красивым и самым популярным парнем во всей школе. Конечно, мне не из-за чего чувствовать себя ущербной, особенно если учесть, что Лана при каждом удобном случае старается меня подавить и унизить при всех. Чтобы я да чувствовала себя ущемленной? Конечно, нет, миссис Гупта.

– Понимаешь, Миа, – продолжает директриса, – я уверена, что, если бы ты взяла на себя труд узнать Лану поближе, ты бы поняла, что она, в сущности, очень милая девочка. Такая же, как ты.

Ну да, конечно, совсем как я.

Я так из-за этого расстроилась, что даже поделилась с бабушкой во время нашего очередного урока. В этот день мы занимались словарем. Как ни странно, она мне искренне посочувствовала.

– Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, со мной в школе училась девочка вроде вашей Ланы. Ее звали Женевьева. На географии она сидела прямо за мной и повадилась окунать кончик моей косы в чернильницу, так что получалось, что, когда я встаю, мое платье пачкается чернилами. Но учитель никак не хотел верить, что Женевьева делает это нарочно.

– Правда?

Я была поражена. Должно быть, эта Женевьева была очень смелая, я еще не встречала человека, который бы осмелился нападать на мою бабушку.

– И как ты ей отомстила?

Бабушка засмеялась этаким зловещим смехом:

– О, никак, я ей ничего не сделала.

Не может быть, чтобы бабушка никак Женевьеве не отомстила, иначе бы она так не смеялась. Но, как я к бабушке ни приставала, она мне так и не сказала, чем она отплатила Женевьеве. Я уж думаю, может, она ее убила? А что, все возможно.

Видно, зря я так приставала к бабушке. Ей это надоело, и, чтобы я от нее отстала, она задала мне тест. Честное слово, я не шучу! Тест был очень трудный, я его сюда подколола. Я набрала аж 98 очков! Бабушка говорит, что с тех пор, как мы начали заниматься, я очень далеко продвинулась.