Корпорация Богги - Эстер Фриснер

— Ну не жаловался. А вы хороши! Вы зачем подослали ко мне Джеральда? Я тогда не только был полумертвый после того, как присвоил имя Николь... Кстати, я вам вот что скажу: не зря у нее дух-проводник — кролик... Да, так вот, насчет Джеральда! Я же не...

— Он тоже. Поверь мне, он не меньше тебя обрадовался, когда Великий Дух велел вам как можно скорее вернуться в штаб-квартиру, хотя мне показалось, что Прескотт был несколько разочарован.

— Прескотт? Это тот, который демонстрировал аэрошоу?

Сэм кивнул.

— Я смотаюсь туда еще разок и сам дам ему индейское имя, но только без «ритуала присвоения», спасибочки. Мне бы только вспомнить, какая птица ему примерещилась в Видении — ястреб или орел.

— Не индюк, случаем?

— Ни в коем случае. Иначе он ни за что не расскажет всем своим друзьям и подружкам про то, как тут у меня здорово, как все по-индейски, подлинно, истинно, и так далее, и что только сюда надо ездить, чтобы удовлетворить свои духовные потребности. Ну а ты что предлагаешь? Как это будет выглядеть? «Послушай, старина, я тебе сейчас такое расскажу, сдохнешь! Я выложил одному старому индейцу три штуки баксов, и он сказал мне, что мой дух-проводник — индюк! Вот бы тебе тоже счастья попытать. Может, он тебе скажет, что твой дух-проводник — выхухоль». Нет, это не дело. Чтобы денежки текли к тебе, клиентам подавай орлов, ястребов, медведей, бизонов, волков — вот в таком роде, а иначе — топай обратно в резервацию. Надо чтобы звери были торжественные.

— Торжественные?

— Ну да. Чтобы так, знаете, вскользь, небрежно, на вечеринке с коктейлями обмолвиться о таком звере — и все твои дружки-приятели обзавидуются, а не на пол от хохота попадают. Ну, вы меня понимаете.

— Еще бы не понимать. Значит... — Дов постучал кончиком указательного пальца по подбородку. — Три штуки баксов с носа. Внушает.

Сэм оставил восторги Дова без внимания.

— Это дешевый пакет услуг. Без прибамбасов. Эксклюзивные Пути Видений влетают в пять с половиной кусков и больше. Принимаются все надежные кредитные карточки. Для пожилых граждан — скидки, но, правду сказать, ко мне редко когда кто-то обращается, кому за тридцать пять и уж тем более — за пятьдесят.

Дов протяжно присвистнул. Теперь его по-настоящему восхитили прибыли Сэма и сама его идея получения этих прибылей.

— Так вы поэтому бросили меня на растерзание волкам? Боялись, что я пожелаю влезть на рынок и отобрать у вас часть барышей?

— Сынок, я не мог позволить тебе слишком сильно меня подвинуть. А вдруг ты бы смог их всех «обслужить», а? Они бы всем своим приятелям натрещали про это, и тогда все, кто являлся бы ко мне и покупал пакет выходного дня Пути Видений, ждали бы такого же «обслуживания». Мне непременно нужно было сделать что-то, чтобы они поняли, что это — разовое мероприятие. В смысле — поимей сострадание, сынок. Я уже не так молод, как был когда-то.

— А кто так молод?

Дов рассчитывал, что этот вопрос прозвучит как шутка. Сэм его так не воспринял.

— Никто, — ответил он. — А меньше всех — твоя мама. Мы с ней... Ну, это было давно, но я этого никогда не забуду. И ее не забуду. — Он погрузился в такое молчание, которое прерывать не стоило. Джип преодолевал милю за милей выжженной солнцем земли. Через некоторое время Сэм снова подал голос: — Ты думаешь, я просто ловкий делец, да?

— Я думаю, что вы — бизнесмен, — спокойно отозвался Дов. От этого человека исходили какие-то странные вибрации, и Дов не совсем понимал, как к ним относиться. Все правда: Сэм представлялся ему не более чем пронырливым торговцем, торговавшим Просвещением с лотка для пресытившихся богачей, и все-таки чутье настойчиво подсказывало Дову, что он ошибается, что этот человек наделен истинным магическим даром.

«Мама ни за что не стала бы тратить время на него, если бы это было не так, — думал Дов. — Даже тогда, когда она была совсем молоденькой, она знала, где искать истинную магию».

— Бизнесменом, — повторил Дов, — который к тому же — шаман. Настоящий шаман.

Сэм кивнул. Похоже, он был доволен, хотя даже не улыбнулся.

— Сынок, мне так хотелось бы поехать с тобой, повидать твою маму, сделать все, что я умею, чтобы попытаться исцелить ее.

Дов неловко поерзал на сиденье.

— Я... спасибо вам за предложение, Сэм, но дело в том, что от вас я поеду в Лос-Анджелес.

— Твоя мама умирает, а тебя несет в совсем другую сторону? — Брови Сэма уподобились грозовым тучам. — А я-то хорош! Пожалел о том, что ты — не мой сын!

— Это бизнес! — ответил Дов и сам удивился тому, как прозвучал его голос. Оказывается, ему, хоть он и не задумался об этом, ужасно захотелось, чтобы Сэм его понял и одобрил его точку зрения.

— Это какой же такой бизнес заставляет тебя отодвигать семейные дела на второе место? Отсюда остается один маленький шажок к тому, чтобы совсем забыть о том, что у тебя есть семья.

Эти слова жалили будто скорпионы. На миг Дов забыл о том, что он здесь ради того, чтобы заручиться поддержкой Сэма.

— О, ну а ваше семейство наверняка безмерно гордится тем, как вы продаете их культуру на вес бандам богатеев! — буркнул он.

— Нет, — холодно ответил Сэм. — Большинство из моих сородичей больше не считают меня своим. Некоторые даже не числят меня в живых, хотя на самом деле я и жив, и родня им. Даже если они притворяются, будто меня нет, я все равно делаю все, что могу, чтобы стоять с ними рядом. Помнишь те двадцать долларов, что я оставил в «Голубом койоте»? Наша официантка — моя внучатая племянница. Она со мной не разговаривает, не обращается ко мне по имени, я ее не заставляю делать это, но я каждый день хожу туда завтракать, я всякий раз оставляю ей больше, чем проедаю. Я знаю, эти деньги ей не лишние.

Сэм съехал к обочине, остановил джип и выключил двигатель. Он посмотрел Дову прямо в глаза и сказал:

— Когда я был маленький, мы много чего не могли себе позволить. В частности — регулярно посещать дантиста. Видишь, какие у меня зубы? Я бы теперь мог все сделать, купить себе такую улыбку, от которой целое войско ослепло бы, но я этого не делаю. Все оставляю как есть, чтобы никогда не забывать про то, откуда я родом и как стал таким, каков я теперь.

Он вышел из джипа и отошел к придорожным кустам. Дов пошел за ним, не вполне понимая зачем. Когда шаман отошел от машины на то расстояние, которое показалось ему достаточным, он запрокинул голову и запел. Дов слушал, и что-то заставило его сердце дрогнуть, что-то подсказывало ему, что это совсем не та дребедень, которую Сэм исполнял для своих легковерных клиентов. Эта песня была настоящей. Она шла из сердца, исходила из самой земли. Слов Дов не понимал, но зато уловил мелодию и сам не заметил, как начал подпевать без слов, и это не казалось ему глупым и стыдным.

Допев песню до конца, Сэм посмотрел на Дова.

— Вот, — сказал он и опустил руку в маленькую кожаную торбочку, притороченную к ремню. — Это обереги. Пошли их матери, раз уж сам не можешь отвезти. Скажи ей, что Сэм Общипанный Индюк пел и молился о ее духе и что он обещает проделать ритуал исцеления ее тела.