Французский поход - Богдан Сушинский

— Атаман Сирко? Речь именно о Сирко, а не о полковнике Хмельницком? — Этого вопроса Корецкий не стеснялся. Он обязан был уточнить.

— Все идет к тому, что Хмельницкому придется остаться в Речи Посполитой, — небрежно заметил тайный советник. — Разве король Польши мало заботился о нем, разве скупо одаривал его чинами и должностями? Зачем же Хмельницкому понадобились еще и щедрости французского короля? Генеральный писарь реестровых казаков должен помнить и ценить щедрость только одного правителя — своего короля.

— Для меня очень важно было знать это.

— Но знать должны только вы, и никто больше. Да, так мы, кажется, говорили о Сирко. Предупреждаю: никаких политических интриг против него и князя Гяура.

— Кто такой князь Гяур?

— Вам объяснят. Потом, со временем. Повторяю: никаких интриг. Пусть добывают себе славу и купаются в ее лучах. Польша может быть перед ними только чистой и честной. Ваша миссия — сделать так, чтобы эти полковники остались героями Дюнкерка, Кале, Ла-Рошели или чего угодно, не превращаясь при этом в героев Польши, а тем более — Украины. Ни в коем случае не превращаясь в наших героев, майор Корецкий.

— Проясняется, господин советник, проясняется.

— Господин тайный советник, — вежливо поправил его Вуйцеховский. — Тайный, пан майор, тайный. — Вуйцеховский обладал удивительной способностью оттенять значение слов, придавать им особый смысл, высказывать с их помощью значительно больше того, чем это казалось возможным простому смертному. Он обладал особым талантом играть словами.

— Извините.

— Однако вернемся к личности Архангела, — мягко, вкрадчиво говорил Коронный Карлик. — Что такое Архангел? Архангел — всего лишь ваш возносящий (именно возносящий, заметьте, а не карающий) меч. Вы же, господин советник посла, являетесь рукой, этот меч несущей. Выбирайте политическую ситуацию, выбирайте момент, выбирайте головы. И возносите их, господин Корецкий, возносите! Да помогут вам при этом Господь, вера в короля и ваши деньги. Да, что касается денег… Вы получите их в Гданьске. С Архангелом рассчитаетесь на месте. Щедро и честно. Мастер, знаете ли, во всем, что касается злотых, болезненно точен. И с этим нужно считаться.

— Непременно буду считаться, господин тайный советник.

— И еще… О главном. Никто в королевстве не будет удивлен, если, потеряв всех своих полковников и лучших сотников, остатки казачьего отряда вернутся на родину под доблестным командованием полковника Корецкого. Гданьск, а затем Варшава и Краков, встретят его, как подобает встречать победителя.

— Но…

— Не важно, кто добывал победу. Важно, кто вернулся с ней. Так было всегда. Чествовали тех, кто приносил победу под стены своих столиц, а не тех, кто ложился за нее костьми под стенами чужих, — вдумчиво, словно нагорную проповедь, произносил Вуйцеховский. — Слава всегда освещала только мундиры живых. И грела только их. К мертвым слава безразлична, как женщина к евнухам. Вы поняли меня?

— Значит, я получаю законное право объявить себя полковником и возглавить отряд казаков вновь, — теперь уже по-настоящему, оживился майор.

— Право?! Пан Корецкий, — взмолился тайный советник, — вы меня опять убиваете. Право на лавры победителя не получают, его берут. Нагло, кроваво берут, господин Корецкий! — громогласно провозгласил тайный советник, прохаживаясь по огромному кабинету мелкими карликовыми шажками. — Причем берут вместе с жизнями многих тысяч врагов, друзей и союзников.

— Значит, сами берут? — натужил морщинистый лоб советник посла. — … Вместе с жизнями множества друзей и союзников. И все же, на всякий случай, вот вам грамота, подписанная, будем так считать, — многозначительно уточнил тайный советник, — самим канцлером. В ней говорится, — заглянул он в свиток, — что именем короля господин полковник Корецкий… Вы слышите меня, майор: «Господин полковник… — выдержал тайный советник надлежащую паузу, — назначается командующим казачьими полками наемников из верноподданных его величества короля Владислава IV. Ему надлежит командовать указанными полками в боях на территории Франции, а после окончания срока найма вернуться вместе с ними в пределы Речи Посполитой». Само собой разумеется, я зачитал кратко. Писарь изложил все это в более изысканных выражениях.

Корецкий поднялся со своего подследственного кресла и потянулся к грамоте. В душу его вдруг закралось подозрение, что дело не только в том, что Вуйцеховский решил изложить проще, чем королевский писарь. А в том, что там вообще ничего подобного не написано. Или написано совершенно иное.

Однако тайный советник вовсе не собирался удовлетворять его любопытства. Он почти перед носом Корецкого свернул свиток и демонстративно положил на стол между собой и советником посла, твердо зная, что прикоснуться к нему Корецкий не решится.

— Что вас мучает, что угнетает, майор? — насмешливо спросил он. — Пока еще… майор?

— Видите ли, — нервно потер вспотевшие ладони о полы камзола Корецкий. — Мне нужна уверенность. Хоть какая-то уверенность.

— За этим дело не станет, — охотно заверил его Вуйцеховский. Но советник посла так и не понял, что он имеет в виду, что стоит за этим заверением.

— …Уверенность в том, что в этом свитке все так и написано.

Вуйцеховский мягко, снисходительно улыбнулся и посмотрел на него, как на вывалившегося из петли приговоренного, которого теперь — поскольку палач не сумел снарядить его в вечный путь, а Господь Бог не удосужился принять — придется помиловать.

— …То есть я не то сказал… Совершенно не то.

— Еще бы.

— Просто мне хотелось быть уверенным, что король или канцлер… или хотя бы подканцлер, действительно знают о существовании этой грамоты.

Королева и Кржижевский прошли мимо какой-то пристройки и оказались в небольшом парке, отделенном от остальной части города и всего мира высокой мрачной стеной, выложенной из огромных замшелых камней. В дальнем углу его Мария-Людовика сразу же приметила кучера. Того самого, что вез их сюда. Он медленно поднимал большие камни, такие же, из каких была выстроена большая часть стены, и, натужно рыча, швырял их в яму.

— Что это он делает? — удивленно спросила королева поручика.

— Камни бросает. Хотите подойти поближе?

— Что значит «подойти»? — перешла она на полушепот. — Он не должен видеть меня у дома графа.

— Опасаться Кшаня не следует, — так же спокойно и довольно громко произнес поручик. — Это единственный человек в Польше, которого не нужно опасаться.

— Ладно, будет вам, поручик, — занервничала Мария-Людовика. — Пойдемте, а то он и впрямь заметит.

— Он и так заметил.

Королева внимательно, насколько это было возможно, всмотрелась в лицо поручика, потом в сероватый, облаченный утренней дымкой силуэт кучера. И не поверила поручику. Кучер был поглощен своим странным занятием и не обращал на них никакого внимания.