Девочка, которая пила лунный свет - Келли Барнхилл

Горожане говорили, какие у нее красивые глаза – черные и блестящие, словно ночное небо, – что в волосах у нее золотые нити, что родинка у нее на лбу точь-в-точь как месяц на небе. Говорили, что у нее ловкие пальцы, сильные руки, быстрые ноги. Восторгались тем, как она говорит, как изящно движется в танце, как красиво поет.

– Так, наверное, звучала бы сама магия, – вздыхали городские матроны, но Сян бросила в их сторону ядовитый взгляд, и они тут же залопотали что-то о погоде.

Луна нахмурилась. В миг, когда прозвучало слово, она поняла, что уже слышала его раньше – наверняка слышала. Но мгновение спустя слово исчезло из ее памяти, брызнуло прочь, как маленькая птичка. И исчезло. На его месте осталась пустота, какую оставляет последнее мимолетное видение сна, когда пытаешься вспомнить его по пробуждении.

Луна уселась вместе со Звездными детьми. Все они были разного возраста: один младенец, несколько малышей постарше, и так далее, вплоть до самого старшего, почтенного седобородого старца.

(– Почему их называют Звездными детьми? – тысячу раз спрашивала Луна.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – уклончиво отвечала Сян.

И тут же меняла тему. А Луна забывала об этом. До следующего раза.

Она только недавно вспомнила о том, что позабыла.)

Звездные дети говорили о самых ранних своих воспоминаниях. Они часто об этом говорили, потому что хотели как можно ближе подобраться к тому моменту, когда старая Сян принесла их родителям и пометила как избранных. Этот момент никто, конечно, помнить не мог – дети были тогда слишком малы, – но они погружались в глубины воспоминаний и старались выудить из них самое раннее.

– Я помню зуб. Он шатался-шатался, а потом выпал. Все, что было прежде, словно в тумане, – сказал старик, самый старый из Звездных детей.

– А я помню песенку, которую пела мне мама. Но она ее и сейчас поет, так что, может, это и не воспоминание вовсе, – подхватила девочка.

– Я помню козу. Козу с курчавой шерстью, – сказал мальчик.

– А вдруг это была просто старая Сян? – хихикнув, спросила его девочка, из младших Звездных детей.

– Ой, – сказал мальчик, – а вдруг и правда?

Луна нахмурилась. В глубине памяти мелькали какие-то образы. Были то воспоминания или сны? Или воспоминания о снах, в которых приходят воспоминания? Или она просто все выдумала? Как тут узнаешь?

Она откашлялась.

– Там был старик, – сказала она, – в темном плаще, и плащ шелестел, как ветер. У старика была дряблая шея и нос как клюв у грифа, и я ему очень не понравилась.

Звездные дети наклонили головы.

– Правда? – сказал один мальчик. – Ты точно помнишь?

Дети смотрели на нее пристально, закусив губу.

Сян замахала руками. Щеки ее из розовых стали красными.

– Не слушайте ее. – Сян покачала головой. – Она сама не знает, о чем говорит. Какой еще старик? Мало ли какие глупости приснятся?

Луна закрыла глаза.

– А еще там была женщина, которая жила на потолке, и волосы у нее метались, как ветви платана в бурю.

– Ерунда! – фыркнула бабушка. – Всех, кого ты знаешь, я знала еще до тебя. Ты всю жизнь прожила со мною рядом. – И она посмотрела на Луну, сузив глаза.

– Еще мальчик, от которого пахло опилками. А почему опилками?

– Мало ли от кого пахнет опилками, – сказала бабушка. – От резчиков, от плотников, от мастерицы, которая режет ложки. Да от кого угодно!

Это была правда, но Луна покачала головой. Всплывшее воспоминание было старым, далеким и в то же самое время виделось необычайно ясно. Мало было воспоминаний, которые ее память хранила бы так же цепко, – память у Луны вообще была своенравная, ее трудно было зацепить, – и потому девочка дорожила сохранившейся картинкой. В этом воспоминании был какой-то смысл. Она это точно знала.

И только теперь она поняла, что бабушка никогда не делилась с ней своими воспоминаниями. Никогда в жизни.

* * *

ОНИ СПАЛИ в комнате, которую отвела им вдова. Наутро Сян пошла в город – проверить, как поживают беременные женщины, посоветовать им, чего делать, а чего не делать, что есть, а чего не есть, послушать их животы.

Луна тащилась следом.

– Ничего, зато научишься полезному, – сказала бабушка. Но голос ее звучал неискренне.

– Я и так полезная, – буркнула Луна, спотыкаясь о камни на пути к дому первой пациентки, которая жила на другом краю города.

Живот у женщины был такой большой, что казалось, в любой момент мог лопнуть. Она спокойно и устало приветствовала бабушку и внучку:

– Я бы встала, да боюсь упасть.

По обычаю, Луна поцеловала женщину в щеку и быстро коснулась ее живота, ощутив движение ребенка. Внезапно в горле у нее встал комок.

– А давайте я сделаю чай, – быстро сказала она и отвернулась.

«Когда-то у меня тоже была мама, – подумала Луна. – Иначе ведь не бывает». Она нахмурилась. Неужели она не спрашивала бабушку о матери? А если спрашивала, то почему не помнит об этом?

Луна перечислила про себя все, что знала:

«Печаль опасна.

Воспоминания обманчивы.

Бабушка не всегда говорит мне правду.

И я ей – тоже».

Мысли об этом кружились у нее в голове, как заварка в чайнике, который девочка держала в руках.

– Можно девочка немного подержит руку у меня на животе? – попросила беременная женщина. – Или споет ребеночку. Я была бы рада, если бы она его благословила, ведь она всю жизнь живет рядом с магией.

Луна не поняла, почему женщина хочет, чтобы она благословила ребенка, – не поняла даже, что значит «благословить». А последнее слово… показалось ей знакомым. Но Луна никак не могла его вспомнить. А потом она почти забыла и само слово, и осталось только чувство мерной пульсации в голове, будто там, внутри, тикали часы. Впрочем, бабушка тут же выставила Луну за дверь, в голове у девочки помутилось, а когда она снова пришла в себя, то опять была в доме и разливала по чашкам чай. Но чай уже остыл. Сколько же времени она пробыла на улице? Чтобы мозги встали на место, она несколько раз стукнула себя по голове основанием ладони. Но это не помогло.

В следующем доме Луна разложила по порядку травы, которые помогают родившим женщинам, выложив сначала самые полезные. Она переставила мебель, чтобы женщине с растущим животом было удобнее, и переложила кухонные принадлежности так, чтобы той не приходилось тянуться слишком высоко.

– Ах, какая молодчина, – сказала будущая мать. – Такая помощница!

– Спасибо, – смутилась Луна.

– Да еще и умница-разумница, – добавила женщина.

– Само собой, – согласилась Сян. – Это же моя внучка.