День Совершенства - Айра Левин

Субботние вечера тратились впустую на лежание рядом с Мэри КК, и вечера их сходок тоже тратились впустую; хотя теперь, после смерти Тиши, Леопард иногда пропускал их собрания, и в этих случаях его замещал Чип, приводя в музее все в порядок перед их уходом, и потом оставался поработать подольше.

Через три недели он научился бегло читать на Франсез, лишь изредка спотыкаясь на словах, которые ему не удалось расшифровать. Он нашел еще несколько книг на этом языке. Одну, под названием «Убийства Красного Серпа» он теперь читал; читал он и другую — «Пигмеи Экваториальных Лесов», и еще — «Отец Горио».

Он дождался вечера, когда отсутствовал Леопард, и рассказал им все. У Короля был вид, будто ему сообщили дурную весть. Холодным взглядом он смотрел на Чипа, на лице не дрогнула ни одна мышца, но внезапно оно постарело и еще больше вытянулось. Маттиола же, напротив, выглядела так, словно получила долгожданный подарок.

— Вы прочитали на нем книги? — спросила она. Широко раскрытые глаза сияли, рот был слегка приоткрыт. Но ничья, самая восторженная, реакция не смогла бы доставить Чипу удовольствия. Он был мрачен, обретенные им знания угнетали его.

— Три! — ответил он Маттиоле. — И половину четвертой.

— Это великолепно, Чип! — сказала Снежинка. — Почему ты держал все это в секрете?

А Пташка сказала:

— Я вообще не думала, что такое возможно.

— Поздравляю, Чип, — сказал Король, вынимая изо рта трубку. — Это успех, даже если достигнут с помощью эссе. Да, вы поставили меня на место. — Он вертел свою трубку, выравнивая мундштук. — И что же вы там почерпнули? — спросил он. — Что-нибудь значительное?

Чип посмотрел на него.

— Да, — сказал он. — Многое из того, что нам говорили, — правда. В те времена случались и преступления, были насилие, глупость, голод. Каждая дверь была на запоре. Чрезмерное значение придавалось флагам и границам территорий. Дети ждали смерти своих родителей, чтобы получить в наследство их деньги. Затраты труда и материалов были фантастические.

Он посмотрел на Маттиолу и улыбнулся ей — подарок не получался.

— Но при всем при этом, — продолжал он, — тогдашние номеры, похоже, были более сильными и счастливыми, чем мы, номеры нынешние, потому что они поступали так, как сами хотели, «зарабатывали» вещи, «владели» вещами, их выбор зависел всегда от них самих, это делало их в каком-то смысле более живыми.

Король потянулся за табаком.

— Выходит, многое совпало с вашими ожиданиями, не так ли? — спросил он.

— Да, довольно многое, — согласился Чип. — И даже более того.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Снежинка.

Глядя на Короля, Чип сказал:

— Тиши не было предначертано судьбой умереть.

Король и все остальные повернулись к Чипу.

— О чем речь, не понимаю? — сказал Король, его пальцы перестали утрамбовывать табак в трубке.

— А вы разве не знаете? — спросил у него Чип.

— Нет, — ответил он. — Я не понимаю вас.

— И я бы хотела знать, — вступила в разговор Маттиола.

— Разве вам это не известно, Король? — повторил Чип.

— Нет, — ответил Король. — Не имею ни малейшего представления, к чему вы клоните. Каким образом из Пред-У-книжек вы могли что-то узнать про Тишь? И с какой стати это могло быть известно мне, будь оно даже так?

— Дожить до шестидесяти двух лет, — сказал Чип, — не представляет собой никакого чуда химии, или воспитания, или унипеков. Пигмеи экваториальных лесов, чья жизнь была тяжелой даже по понятиям Пред-У-стандартов, жили до пятидесяти пяти, до шестидесяти. Номер по имени Горио дожил до семидесяти трех, и никто не считал это чем-то потрясающе необычным — а это было в начале девятнадцатого века. Номеры доживали до восьмидесяти и даже до девяноста лет!

— Это невозможно, — сказал Король. — Тело не способно функционировать так долго; сердце, легкие…

— Книга, которую я сейчас читаю, — сказал Чип, — про номеров, живших в 1991 году. У одного из них было искусственное сердце. Он дал врачам деньги, и они заменили ему сердце.

— Даже так?.. — произнес Король. — А вы уверены, что вы все правильно поняли в этом вашем франде?

— Франсез, — поправил Чип. — Да, я уверен. Шестьдесят два года — не долгожительство; это сравнительно короткая жизнь.

— Но это же возраст, когда мы умираем, — сказала Пташка. — Почему это так? И если не в шестьдесят два, то когда мы должны умереть?

— Это не мы, — начала понимать Маттиола и перевела взгляд с Чипа на Короля.

— Верно, — сказал Чип. — Нас вынуждают умирать в назначенный срок. Уни вынуждает. Мы запрограммированы на эффективность в первую очередь, во вторую и в третью. В его банке данных собрана сканерами вся информация. Банки данных это не розовые игрушки, которые показывают экскурсантам, и вам в том числе, если вы там бывали; они — отвратительные стальные чудовища. И кем-то принято решение, что оптимальный срок нашей смерти — шестьдесят два года — он лучше, чем годом раньше или годом позже, и незачем морочить себе голову искусственным сердцем. Если шестьдесят два не есть счастливо нами достигнутая вершина долгожития — а это не так, я знаю, что это не так, — объяснение этому может быть только таким, как я сказал. Уже просчитано, когда каждому на смену приходит новый номер, и мы отбываем с разницей в несколько месяцев в ту или иную сторону, чтобы чрезмерная точность не навела кого-то, кто недостаточно «нормален», на подозрения, чтобы подвох не был заметен.

— Во имя Христа, Маркса, Вуда, Вэня, — вырвалось у Снежинки.

— Да, — сказал Чип. — В особенности Вуда и Вэня.

— Ну, Король? — с вызовом в глазах и в голосе сказала Маттиола.

— Я потрясен, — сказал Король. — Теперь мне понятно, Чип, почему вы решили, что я должен знать. — Снежинке и Пташке он пояснил: — Чипу известно, что я химиотерапевт.

— Ну, и вы ничего не знали? — сказал Чип.

— Не знал.

— Так вводят яд во время лечебных процедур или нет? — в упор спросил Чип. — Вы обязаны это знать.

— Полегче, брат, я ведь не мальчишка, — сказал Король. — Яда, как такового, там нет; но почти любой компонент инфузии может стать причиной смерти при изменении дозы.

— И вам не известно, в каких дозах вводятся компоненты инфузий, когда номер доживает до шестидесяти двух!

— Нет, — сказал Король. — Инфузия формируется импульсами, поступающими непосредственно от Уни в аппаратуру, и нет никакой возможности проследить за этим. Я могу, разумеется, запросить Уни о составе конкретной инфузии, которая проводится или будет проводиться. Но если то, что вы говорите, правда, — при этих словах он улыбнулся, — то ведь ответ Уни может быть лживым, не так ли?

Чип сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух.