Рассуждение о методе. С комментариями и иллюстрациями - Рене Декарт

позе человека, который хочет пить. Вода, налитая в эту вазу, спокойно держится в ней до тех пор, пока не поднимется до такой высоты, что может попасть в рот Тантала, но едва она достигает уст несчастного, как тотчас же вытекает вся. С первого взгляда именно кажется, что сущность всего этого сооружения заключается в постановке фигуры Тантала, которая, однако, в действительности совершенно не определяет вопроса и является лишь дополнением. Вся же трудность заключается в том, чтобы понять, как устроена ваза, из которой вся вода тотчас же вытекает, как только она достигает определенной высоты, а никак не раньше. Точно так же, наконец, если на основании всех тех наблюдений, которые мы сделали над звездами, мы пытаемся что-нибудь узнать об их движениях, то не нужно подобно древним легкомысленно допускать, что Земля неподвижна и помещается в центре Вселенной, потому что так нам казалось с детства, но здесь необходимо прибегнуть также к сомнению, для того чтобы рассмотреть потом, какое достоверное суждение мы можем вынести по этому вопросу, и т. д.

Не обдумав какого-либо условия, требующегося для определения вопроса, выражено ли оно в самом вопросе или его можно понять каким-либо иным способом, мы всякий раз делаем упущения, например, когда мы отыскиваем вечное движение, но не то, которое встречается в природе, вроде движения звезд или течения рек, а изобретенное человеком. Иной (это изобретение многие считают возможным, принимая во внимание, что Земля вечно вращается вокруг своей оси, а магнит содержит в себе все свойства Земли) надеется создать вечное движение, приладив камень так, чтобы он вращался по кругу или сообщал свое движение железу со всеми своими прочими достоинствами. Но если бы даже это ему и удалось, то он все же не создал бы искусственного вечного движения, а воспользовался бы только тем, что уже существует в природе, подобно тому, как если бы он установил на речном потоке колесо таким образом, чтобы оно находилось в постоянном вращении. Следовательно, он упускает условие, необходимое для определения вопроса, и т. д.

Когда вопрос достаточно понятен, необходимо тщательно рассмотреть, в чем заключается его трудность, дабы, освободив данную трудность от всего постороннего, мы легче могли разрешить этот вопрос.

Но для того чтобы знать, в чем состоит та трудность, которая в нем заключается, не всегда достаточно только понять самый вопрос. Кроме этого, нужно еще обдумать все, что составляет его сущность, так, чтобы всякий раз, когда встретится какая-либо вещь, которую можно легко найти, отбросить ее в сторону и в освобожденном таким образом предложении оставить только то, что нам неизвестно. Так, например, в вопросе с вазой, описанном немного выше, нам нетрудно понять, как должна быть устроена ваза с колонной посередине, с нарисованной на ней птицей и т. д. Отстранивши все это как несущественное для вопроса, мы обнажаем в нем трудность, заключающуюся в исследовании того, каким образом происходит то, что вода тотчас же вытекает вся, как только она достигает определенной высоты.

Итак, мы говорим, что особенно важным действием здесь является рассмотрение по порядку всего содержания данного положения, при котором нужно отстранять все, что нам не кажется очевидно полезным, удерживать все необходимое и откладывать для более тщательного исследования все сомнительное.

Декарт показывает, что поиск ответа на вопрос начинается с анализа его самого и средств познания. Сведение вопроса к простоте и совершенной форме позволяет понять природу затруднения и выпрямляет путь познания.

Надо сказать, что декартовский принцип приведения вопроса к совершенной форме, отбрасывая все лишнее, что не касается прямого вывода из данных, также представлен. Речь идет об абстрагировании – отвлечении всех тех свойств предмета, которые выходят за пределы конкретной области науки, в рамках которой поставлен вопрос. Например, если мы описываем яблоко, то абстрагируемся от того, что оно вкусное, как и от прочих его свойств. Декартовский принцип сведения вопроса к простоте реализуется в науке с помощью идеализации. Идеализация предполагает, что и сам предмет, и его условия мы рассматриваем в идеальном виде, который не существует в реальности. Например, если мы с помощью физики объясняем падение яблока, то описываем, как яблоко в качестве идеального физического тела и Земля в качестве такого же тела взаимно притягиваются по закону всемирного тяготения в идеальных условиях – без учета бесконечного количества факторов, которые влияют на их взаимодействие в реальных условиях.

Правило XIV

Сказанное следует отнести и к реальному протяжению тел; это протяжение нужно всецело представлять в виде простых фигур: таким образом оно сделается более понятным для интеллекта

Неожиданный переход Декарта к рассуждениям о протяженных телах может удивить, хотя на самом деле он логичен. Декарт стремится показать, что процесс познания сложных явлений можно свести к простым объяснениям, которые настолько наглядны, что это уберегает от заблуждений. Чтобы что-то понять на основе уже известных данных, нам нужно что-то с чем-то сравнить, а сравнение предполагает установление величины различия, которую также можно показать геометрически наглядно. Таким образом, наглядно объясняя познание протяженных объектов, Декарт надеется показать простые принципы, которые лежат в основе всякого другого, более сложного познания.

Но, для того чтобы пользоваться также и помощью воображения, нужно заметить, что всякий раз, когда выводится что-либо неизвестное из другого, уже известного, при этом не отыскивается какой-либо новый род естеств, но это знание дает нам понять, что искомая вещь тем или иным способом приобщается к свойствам того, что дано в первоначальном положении. Например, нельзя надеяться, что у слепого от рождения можно какими бы то ни было доводами вызвать верные представления о цветах, получаемые нами посредством чувств, но человек, когда-либо видевший основные цвета, хотя бы он и никогда не видел промежуточных и смешанных цветов, может посредством особой дедукции представить последние по их сходству с первыми. Таким же образом, если магнит обладает какими-либо свойствами, не имеющими ничего общего с теми, которые в нем доселе познавал наш интеллект, то нельзя надеяться, что мы познаем их путем рассуждения; для этого нам нужно иметь или какие-нибудь новые