Волчья натура. Зверь в каждом из нас. - Владимир Николаевич Васильев

видел. Это нюф. Шарадниковы его просто прогнали с удобного места, и он ушел.

Варга уже открыл было рот, чтобы высказаться, но тут зазвонил мобильник в руке Сулима. Сулим ответил:

— Да?

В следующую секунду лицо его вытянулось — Варга уже забыл, когда Сулим демонстрировал столько эмоций за такой короткий промежуток времени. Медленно-медленно Сулим опустил мобильник и загнал тоненькую зеленую, как молодой побег виноградной лозы, антенну в паз-бинарник.

— Ну? — поторопил Варга.

— Испанца убили, — выдавил Сулим.

Варга вздохнул и проворчал:

— Надеюсь, твой мобильник шифрует передачи…

Откровенно говоря, и Варга, и Сулим предполагали и рассчитывали, что первыми уберут Шарадниковых. Такой скорой гибели Испанца не ожидал никто. Даже проныра Сулим и умник Варга.

— Вот почему он Лэснеру не докладывался… — пробормотал Варга совершенно не к месту. — Что делать будем, а, Сулим?

Сулим размышлял недолго.

— Я разберусь, шеф. Вечером снова буду…

— Нюфа этого обязательно прощупайте!

— Конечно, шеф. Конечно, прощупаем.

Чеботарев выглянул из окна служебной «Белки». Михеич с Герасимом маячили напротив входа «Привокзальной», курили, скалились и очень натурально размахивали руками. К ним то и дело подруливали сомнительного вида девицы, но эту публику Михеич царственным жестом заворачивал.

— Я — Чип, начинаем, хлопцы, — сказал Чеботарев в портативную рацию. Рация была из новомодных, недавно выведенных, с пропастью выделенных каналов и бинарной шифровкой сигнала. Без оригинальной генетической вытяжки перехватить разговор еще можно было, но вот расшифровать — никак. А секрет вытяжки сибирские генетики хранили свято, благо безопасники заказ проплатили вовремя и весьма щедро. — Доложитесь все, кроме первой.

Первая пара — как раз Михеич и Герасим — по плану должна была молчать. Может, Шарадниковы и не понимают переговоров в эфире, но сам-то эфир наверняка слушают. И передвижения потенциальных источников передач наверняка фиксируют.

— Вторая, на служебном выходе, все схвачено.

— Третья, на этаже, оба пожарных выхода мы заперли. Наготове.

Чеботарев довольно крякнул. Напоить и отправить баиньки дежурного пожарника неожиданно оказалось довольно трудной задачей. А запирать пожарные выходы он отказывался наотрез, и даже удостоверения службы безопасности не поколебали его решимости исполнить профессиональный долг.

Впрочем, выпить пожарный не отказался — видно, во всем мире пожарные питают слабость к огненной воде, субстанции, одновременно олицетворяющей как их главного врага (огонь), так и главного помощника (воду).

Результат прост: пожарный благополучно отгружен в щитовую на правах бесчувственной тушки, способной лишь блаженно похрапывать, а все переходы между этажами и выходы на балконы немедленно заперты.

— Четвертая, в вестибюле. Держим лифты и хозкрыло.

— Отлично, — пробормотал Чеботарев. — Дубль-группа, готовы?

— Всегда готовы, — отозвался Больных.

— Начали! Первая, пошли!

Михеич с Герасимом отклеились от прозрачной перепончатой будочки торговца прессой и направились ко входу в гостиницу. На их место лениво прошествовали двое молодых парней, только-только из спецшколы. Еще один остался в экипаже на противоположной стороне улицы.

Чеботарев тоже покинул «Белку» и поднялся по темным шероховатым ступеням. Швейцар в его сторону даже не глянул. Так и остался торчать в предбанничке перед вертящимися дверьми.

Лифт вознес Чеботарева на четвертый этаж. Рядом с коридорной дамой прилежно сидел Оскар Бардтинов, чемпион отдела по самбо. Увидев шефа, он неторопливо встал.

«Молодец, что неторопливо, — мысленно похвалил Чеботарев. — Обстоятельный парень, далеко пойдет…»

Герасим и Михеич уже вышагивали по устеленному пыльной красной дорожкой полу. С противоположного конца коридора, от лестницы, приближались Нестеренко и Богдан По.

Ключ от соседнего номера лежал в кармане Чеботарева. Прежде чем входить, Чеботарев сделал знак Герасиму, и тот приложил ухо к двери номера Шарадниковых.

Жестом Герасим дал знать: там тихо. Но оба должны находиться в номере; первая, вторая и четвертая пары вели их до самой гостиницы и убедились, что оба вошли именно в свой номер.

Чеботарев тихонько отпер дверь смежного и пропустил вперед Оскара Бардтинова. Тот сразу же направился к балкону.

А в следующую секунду Чеботарев понял, — что по крайней мере один из Шарадниковых сейчас именно на балконе. Оскар неуклюже поправил галстук (ну да, с такими-то плечами… Любой костюм тесен будет).

— Ф-фу! — сказал он басом. — Ну и жарища!

Герасим уже стучал в дверь к Шарадниковым.

Если Бардтинов изображал из себя нового постояльца, то сейчас ему самое время было бы стянуть пиджак. Но тогда он выставил бы на всеобщее обозрение кобуру с иглометом…

Но ничего такого сделать Бардтинов просто не успел. Послышался могучий удар, наверняка по двери, потом шум борьбы в коридоре и звон разбитого стекла, совсем рядом. Чеботарев сдавленно чертыхнулся, и, забыв обо всем — о том, что ему до самого завершения операции строго-настрого запрещено соваться в дело, о том, что Шарадниковы наверняка вооружены, о том, что Золотых взгреет его по первое число уже через четверть часа, — обо всем этом позабыв, Степан Чеботарев ринулся на балкон. С заряженным иглометом в руке. Двигался он для своей морфемы и своей комплекции весьма проворно.

В балконном проеме окровавленный Оскар сосредоточенно прижимал к полу одного из Шарадниковых. Под ногами хрустело органическое стекло. В коридоре кто-то сдавленно хрипел, потом хлопнула дверь.

— Держу! — прорычал Оскар, и, опережая Чеботарева, к нему на помощь из номера кинулся Михеич с парализатором в руке. Шарадников неистово брыкался, и в результате досталось обоим: и Шарадников, и Бардтинов враз обмякли и затихли. Михеич обернулся и крикнул кому-то в коридоре:

— Наручники давай!

Чеботарев на миг оцепенел, потом очнулся, переступил через парализованных и огляделся. Чьи-то ноги в тяжелых горных ботинках на рифленой подошве выглядывали из коридора. На диване, тяжело отдуваясь, сидел взъерошенный Герасим и хлебал воду прямо из графина. Бледный как вата Нестеренко хлопал по щекам растянувшегося перед диваном Богдана По. Глаза у того были совершенно остекленевшие. Над вторым Шарадниковым склонился подоспевший Шелухин.

— Два-два, — объявил Герасим, ненадолго отрываясь от графина. — Ловкие, черти, чуть один не проскочил…

— Герасим, — выдохнул Чеботарев и спрятал игломет в кобуру, — положи Оскара на кроватку, а то у меня ноги что-то подгибаются…

Золотых как-то говорил Чеботареву, что командовать операцией куда труднее, чем просто быть одним из тех, кто вяжет намеченного объекта. Даже сознавая, что в следующую секунду тебя могут вырубить вместе с этим самым объектом, как только что Богдана По или здоровяка Бардтинова.

С некоторых пор Чеботарев ощутил истинность этих слов на собственной шкуре.

Ответственность. Одна из немногих вещей на свете, которую невозможно взвесить, но о которой все знают, что она очень тяжела.

Чеботарев поднял рацию и переключился на командный канал.

— Семеныч? Это Чеботарев. Взяли обоих. Без «фитилей», но По и Бардтинова выключили, причем Бардтинова свои же… Но в общем, на четыре с