Мой собственный Париж - Элеонора Браун

С годами Париж захватил мою душу. Каждый раз в первое утро я выхожу в центр Pont Royal, окидываю горизонт глазами, вдыхаю ароматный воздух и плачу. Это плач радости, от счастья быть здесь.

По словам моей бабушки, мои мечты должны были сбыться в Париже. Однако незадолго до того, как покинуть свой пост в рекламной компании, я приехала в командировку в Париж, а ее пророчество все не сбывалось.

В том апреле я была в Париже на съемках рекламной кампании для одного крупного международного бренда парфюмерии. Вместе с четырьмя моими коллегами мы пробыли здесь две недели – пять дней на подготовку, три на съемку, с выходными где-то в середине. Я была так рада быть в моем любимом городе. Была рада перерыву в работе, которой посвятила так много времени и которая уже стала вполне рутинной и не доставляла удовольствия, перерыву от безжизненного брака, моего психотерапевта и моих усилий смириться с тем фактом, что я была связана по рукам и ногам своими отношениями, которые мешали мне расправить крылья.

Наша команда остановилась в Lenox, небольшом бутик-отеле на левом берегу с очаровательными номерами и потрясающим баром в стиле арт-деко, который также использовался для завтраков.

Каждый вечер после рабочего дня, перед ужином мы выпивали там, обычно к нам присоединялся наш заказчик, продюсер кинокомпании и режиссер Жак Р. Он был опытным режиссером-бунтарем, снявшим несколько фильмов в стиле нуар, удостоенных множеством наград, но не имевшего большого опыта в рекламе. Провокационная концепция для этого нового парфюма, которую предложили мы с моим коллегой, идеально подходила под его стиль.

Несмотря на сильный французский акцент, Жак прекрасно говорил на английском. Выглядел он во всех отношениях как вылитый режиссер. Жилистый, со светло-каштановыми волосами и темно-синими глазами, на нем всегда была черная кожаная косуха, черный шарф, белая футболка и черные джинсы. Приходя к нам выпить, он всегда заказывал шампанское… мой любимый напиток.

Наша подготовка шла хорошо, и у нас были свободные выходные перед началом съемок в понедельник. На те выходные мой арт-директор, продюсер и руководитель бухгалтерского отдела планировали уехать смотреть разные туристические штуки. Так я и осталась одна, опьяненная счастьем от чувства собственной свободы в моем любимом городе, в котором можно просто бродить вдоль улиц и удивляться простым вещам.

В субботу рано утром я пошла в Музей Оранжери, чтобы приобщиться к водяным лилиям Моне, которые были своего рода святыней для меня, они проникают прямо в мое сердце и берут за живое. Только вдуматься, что, вопреки слабому зрению, художник мог создать такую ошеломляющую красоту, одно это так глубоко тронуло меня. Решимость и сила воли, которые Моне прилагал для создания своих шедевров, обычно вдохновляли меня, но в то утро они действительно поразили меня, напомнив мне, что я отказалась от любых попыток воплотить свои собственные творческие мечты… принося их на алтарь рекламного агентства, которое занимало по шестьдесят, а порой и по семьдесят часов моего времени в неделю.

Выйдя из музея, я вышла через парк Тюильри к Лувру, планируя позавтракать в кафе Marly. Там еще не было людно, и я без проблем заняла столик у самого окна. Я заказала кофе и омлет, как только мой завтрак был подан, официант принес мне бокал шампанского. Я сказала, что не заказывала его, на что он улыбнулся и кивнул головой чуть назад и влево.

– Это вам от месье, – ответил он.

Оглянувшись, я увидела, как Жак с фотокамерой на шее поверх своего шарфа поднял бокал в знак приветствия. Он встал и подошел поздороваться. Я пригласила его за свой столик, и мы с ним начали болтать о работе, от чего он спросил, где сейчас остальная часть команды. Я объяснила, что они поехали по экскурсиям и что, поскольку я уже бесчисленное количество раз была в Париже, мне захотелось провести это день самой.

– Мать моего сына забрала его на выходные к себе, пока я занимаюсь съемками, – заметил Жак.

– Несмотря на твой выходной?

– Я всегда глубоко счастлив за объективом. Если у тебя нет никаких планов после и ты уже насмотрелась туристического Парижа, быть может, ты не прочь увидеть один из моих тайных городов?

Его слова взволновали меня, словно близкое объятие. Не послышался ли мне соблазнительный тон в его приглашении?

Жак сказал, что припарковал свой мотоцикл на другом берегу у магазина друга, поэтому после того, как он оплатил оба наших счета, мы направились к Мосту Искусств. Все знают, что Париж – город влюбленных. Но когда мы шли по мосту, я заметила еще больше парочек, держащихся за руки и останавливающихся поцеловаться.

Мне казалось, Жак так привык к этому явлению, что уже даже не замечал их. Бросались ли они мне в глаза только из-за контраста с моей собственной совершенно неромантичной личной жизнью? Мой брак был вполне достойный, но он никогда не был страстным. Мы с моим тогдашним мужем были хроническими трудоголиками, поглощенными работой, а не своими отношениями. Однако в прошлом году я осознала, что наше время вдали друг от друга маскировало гораздо более серьезную проблему. По сути, мы совсем друг другу не подходили. Для меня стакан был всегда полон, а он же был заядлым пессимистом, что меня убивало.

Внезапно мне захотелось того, что имели все эти влюбленные голубки. Захотелось, чтобы кто-то поймал меня в своих объятиях на мосту, когда мимо проходили десятки людей, и чтобы ничего, кроме наших губ, не имело значения.

На другой стороне моста Жак завел свой блестящий черный мотоцикл марки Vespa, припаркованный перед небольшим жилым домом, надел черный шлем и протянул такой же мне.

– Запрыгивай и держись крепко, – скомандовал Жак.

Я сделала все, как он сказал, перекинула ногу через сиденье, почувствовала точки опоры, а затем обняла его, слишком сильно отдавая себе отчет, что моя грудь прижата к его спине. Даже несмотря на его толстую кожаную куртку и мой плащ между нами, я не могла отделаться от ощущения собственной наготы.

Мы начали движение, пронеслись через пробки, с шумом мчась по районам, которые мелькали так быстро, что я едва успевала осознавать, где мы были. Впервые после университета я оказалась на мотоцикле, и это так вскружило голову. Рев мотора, вибрирующего где-то в моих ногах, мощная тяга мотоцикла, все было гораздо эротичнее, чем раньше. А может, во всем был виноват мой спутник?

Наконец мы остановились. Я знала этот район. Он припарковался и повел меня вниз по аллее. Уличная вывеска гласила: «Проход дю Дезир». На полпути вниз он остановился у шоколатье. Аромат окутал меня еще до того, как мы вошли внутрь. Тот запах был опьяняющим и таинственным. Судя по виду витрин, устланного плиткой пола и зеркальных стен, магазину было не менее ста лет.

– Если ты не против, я куплю тебе то, что сам люблю, хорошо?

Я кивнула в ответ.

Жак и хозяйка лавки говорили настолько быстро, что я не сумела понять сказанного. Я глядела, как она кладет шесть продолговатых кусочков блестящего темного шоколада в серебряный пакетик и закрывает его с помощью фиолетовой этикетки. Затем во второй пакет она положила шесть круглых шариков матового темного шоколада, закрепив его той же этикеткой.