Не созревшая рябина - Алина Карская

Чиж открыл калитку метрового железного забора. Со двора раздался яростный лай, когда парень шагнул внутрь. Ваня проигнорировал охранника и пошел ближе к дому, доставая из рюкзака ставший привычным разводной ключ.

Даня опасливо заглянул внутрь и увидел собаку, злобно скалящую пасть на незваных гостей. Цепь на ее шее была туго натянута, и парень переживал, как бы из-за сумасшедших бросков животного, крепление не сорвалось с будки. До калитки пес не доставал, и Даня, прижимаясь ближе к стене сарая, постарался быстрее добраться до друга. Агата шла следом, оставив не решившуюся войти Наташу дожидаться местной дружины.

Чиж все ещё думает, что это розыгрыш, когда в первую очередь решает осмотреть дом со всех сторон. Постройка огромная по сравнению со скромными домами рядом, но ничего особенного заметно не было. Даже снаружи видно, что в доме высокие потолки, потому что второй этаж находится выше, чем Чиж привык видеть в многоэтажках, и Ваня никогда не признается себе, что завидует. Все кажется спокойным, пока он не поднимает голову, рассматривая верхнюю часть дома.

Там же, в одном из окон, тесно прижавшись к стеклу, стоял ребенок с опухшим от слез лицом. Он начинает плакать с новой силой, понимая, что Чиж смотрит на него. Ваня так напуган его измученным видом, что с трудом сдерживает порыв уйти обратно, оставив людей разбираться со всем самостоятельно. Подозрение в розыгрыше растворяется само по себе.

– Оставайся там, – кричит Чиж, надеясь, что тот его слышит, но мальчишка не реагирует, продолжая пялиться на него, размазывая по лицу сопли. Ваня оглядывается по сторонам снова, опасаясь громким голосом спровоцировать какую-нибудь тварь.

У входа в дом его уже ждут Даня, осматривающий другую часть дома, и Агата, которая пыталась открыть дверь.

– Не заперто, – с сомнением тянет она, но не решается войти внутрь. Из дома доносится какой-то шум, но разобрать его в уличных звуках невозможно. – Мы тебя слышали. Ты нашел кого-то?

– Да. Ребенок на втором этаже.

– Я видел лестницу, – Даня указывает в сторону сарая.

– Я присмотрю здесь, поговорите с ним, – сказала Агата, остановив руку Чижа, уже попытавшуюся дернуть ручку входной двери. Ваня скорчил недовольную гримасу, но послушался.

Невысокая стремянка до окна второго этажа не доставала, но Чиж смог подтянуться и сесть на подоконник. Ребенок открыл для него окно. Получилось это не с первой и не со второй попытки, и раздражение Чижа, готового в любой момент сорваться вниз и стать лепешкой, достигало с каждым детским всхлипом новых высот.

Глядя вниз, на кажущегося таким маленьким на земле Даню, Чижов отстраненно заметил, что самостоятельно ребенка они не спустят.

– Как ты? Давно сидишь тут? – парень поборол свое плохое настроение и успокаивающим тоном спросил мальчишку. – Ты ведь Денис, да?

Ребенок не ответил, но кивнул.

– Что ты здесь делаешь? Где твои родители?

– Папа там, в коридоре, – Денис показал рукой за дверь своей комнаты. – Он болеет.

– А мама?

– Я не знаю. Она на работе.

Чиж нахмурился от нехорошего предчувствия.

– Ты пытался звать на помощь?

– Давно уже. Утром. И друзьям звонил, но их родители ко мне не отпускали. Я хотел еще раз с ними поговорить, но уронил телефон. Он теперь не включается.

Мальчишка вытащил из кармана мобильник с разбитым экраном, Чиж незаинтересовано покрутил его в руках. Денис снова захныкал, жалуясь на голод, на то, что хочет к маме, что ему страшно. Ваня чувствовал, как теряется с каждым словом.

– Подожди еще немного, – Чиж усадил ребенка на кровать и нашел ему в рюкзаке пачку сухофруктов. Он поманил Даню к себе, с удивлением отмечая, как тот с уверенностью обезьяны влезает по шаткой лестнице (в отличие от него самого, чуть не отдавшего Богу душу). Втянув его в окно, Чиж шепнул парням в комнате быть тише.

Никаких звуков из коридора слышно не было, но Даня помнит о том шорохе, что раздавался внизу. У двери стандартная ручка с замком, одна из тех, что всегда есть в любом современном доме. Со скважиной снаружи и защелкой внутри. Чиж открыл дверь и выглянул.

Снаружи его ждала пустая просторная комната. Телевизор справа, диван слева, а посредине вместо столика находилась лестница, ведущая вниз. Чиж хотел, чтобы Даня остался присмотреть за мальчишкой, но тот пошел следом, и парень не нашел в себе сил вернуть его обратно.

Будучи в зале, они заметили щепки на полу и глубокие следы на поверхности двери. Как будто какая-то крупная тварь пыталась выцарапать ее когтями. Слабое дерево не достаточно крепкое, чтобы выдержать такой напор. Чиж прикрыл дверь, думая, что знает, почему мальчишка, хоть и мог выйти, но так и не сделал этого. Со стороны Дани послышался шумный испуганный глоток, и Ваня пожалел о своем поспешном решении прийти сюда.

Чиж осторожно подошел к лестнице, держа ключ наготове. Отсюда явственно слышался тот самый звук. Отсюда этот звук был похож не на шорох, а на треск. Отсюда Чиж слышал треск разрываемых кусков мягкой плоти.

Даня тоже слышал это. Он осторожно попятился обратно к двери, но заметив, как замер Чиж у лестницы, не выдержал напряжения и заставил ноги подойти к нему.

Проход вниз узкий и темный, а лестница очень резкая, словно обрывалась через несколько шагов. Первой мыслью Дани было отстраненное осознание, что лично он свалился бы отсюда только от одной попытки спуститься.

Напротив лестницы было окно, и солнечные лучи освещали площадку между ступенями и входной дверью. Окаймленный белым светом, в отчетливом облаке пыли, сидел плохо различимый силуэт. Фигура наклонялась над полом, после чего слышались звуки разрываемой плоти, а потом существо снова приподнималось шатающимися движениями, будто так и не выискав удобного положения.

С каждым наклоном вокруг разлетались брызги темного вещества, поблескивающего на свету. В отличие от расплывающихся из-за солнца очертаний мужчины, труп женщины, скрытой его тенью, был виден отчетливо.

Ее можно было узнать только по длинным волосам, раскиданным по полу свалявшимся в крови комком. Нижняя челюсть почти оторвана от головы, нос разорван. Парни могли видеть только ее лицо со стеклянными глазами, упорно уставившимися в сторону второго этажа. Каждый раз, когда мужчина откусывал от нее, ее тело вздрагивало, будто от приступов боли.

Чиж покрылся холодным потом, стоило подобной мысли промелькнуть в его голове. А потом он заметил еще кое-что, что заставило его отступить назад, врезавшись в Даню, выглядывающего у него за спиной.

Мужчина не рвал труп женщины в приступе посмертной агрессии. Он его кусал, дергал мышцы, расплескивая вокруг кровь, но делал это неохотно и лениво, без