Не созревшая рябина - Алина Карская

зомби следовали за ними. Трое все еще пытались добраться до своей добычи, неловко покачиваясь от несогласованных движений туши. Оставшиеся трое лежали на земле, растянувшиеся словно насекомые, после того как запутались в собственных конечностях.

Мелькнула мысль – устрой они бег с препятствиями, и мертвецы уже давно бы отстали от них. Даня думает, что в этом и была цель Чижа, петляющего между улиц. Скажи он это вслух, Ваня бы только согласно кивнул, хоть и действовал он с самого начала бездумно.

Стоило перевести дыхание и успокоиться ровно настолько, чтобы кровь перестала стучать в ушах, Даня услышал, как старик что-то пытается им сказать. Одновременно утешить и поругать за неосмотрительность. Присмотревшись, Мухин понял, что мужчина только кажется стариком. Возможно, ему около пятидесяти, и он рано поседел, но само выражение лица (а особенно глаз – Дане почудилось, будто у него такие же глаза как у Агаты, когда та говорит будущем) было столь живым и одухотворенным, каким бывает не у каждого молодого человека.

– Спасибо, – первым отозвался Чиж.

– Да, вы нам жизнь спасли. Спасибо, – Даня не узнавал свой хрипящий голос, его друг держался на порядок лучше.

– На все воля Божья, – отозвался старик и тепло улыбнулся. Даню перекосило. Сдержав порыв выйти обратно к зомби, он пронзительно посмотрел на Чижа. Его шестое чувство просто кричало о неприятностях. А когда Алексей Ильич (и Мухин только преисполняется уверенностью, что перед ним верующий, потому что «Алексей Ильич» просто не может быть неверующим) говорит, что им «пора задуматься о своем будущем», что «в тяжелые нынешние времена есть только одно спасение», а потом предлагает пойти с ним в церковь, Дане хочется плакать. Желание становится тем сильнее, чем охотнее Чиж соглашается на приглашение.

Дорога до церкви заняла не более получаса. Даня большими глазами сверлил Чижу затылок, но шел безропотно, сдавшись убеждать друга в опасности их приключений. Бродящие по улице зомби еще не разошлись, а они уже снова вышли наружу.

Мужчина бесстрашно вел их, тихим голосом рассказывая о «несчастье, что нас постигло» и о том, что «жалким созданиям, неспособным обрести покой, остается только посочувствовать». И вообще «нам, как оставшимся на бренной земле, стоит взять на себя ответственность». Даня не понимал, о чем тот говорил. Он был готов поспорить, что Чиж тоже не понимает, а лишь кивает с серьезным лицом. Ваня часто так делает.

И Даня уверен – если бы не живые глаза мужчины, никуда бы Чиж с ним не пошел.

Мертвецы их не тронули. Вдалеке проехала машина, и все зомби ушли на шум. Продолжая идти тихо, практически не переговариваясь, они мало привлекали чье-то внимание. То же было и с десяток минут назад. Если бы парни не врезались в троих зомби, практически столкнувшись с окровавленной грудью одного, они бы смогли пройти и без пробежки. Никто не мог ожидать встретить толпу мертвецов на улице.

Последняя мысль показалась Дане чрезвычайно смешной, он рассмеялся, подавившись слюной под пронзительным взглядом мужчины. Мог ли он поверить после первых сообщений о зомби, что его будет удивлять толпа трупов посреди улицы? Три мертвых тела уже казались ему толпой! Даня привык к этому обманчивому чувству спокойствия, которое царило в городе с лета.

Они уже были в этой церквушке: возвращаясь после ночи на кладбище, они ненадолго заходили сюда. Людей в те дни было так много, что Даня даже не заметил, что здесь есть небольшое помещение по типу прихожей, где можно оставить верхнюю одежду, а женщины могут взять длинную юбку и платок. Они лежали в куче и не стирались уже несколько лет, судя по запаху, который витал вокруг. Или кто-то успел облегчиться в углу. Даня не был уверен в смешении всех ароматов, впитавшихся в стены.

В другой комнате появлялся уже запах зажженных свечек и чего-то нежно-трепетного, но чего именно Мухин не знал. Возможно, Чиж мог бы ему помочь, но спрашивать не хотелось. Все еще держа в уме замечания старухи о неуместном смехе в церкви, Дане было некомфортно лишний раз открывать здесь рот.

В комнате оставалось человек десять. Несколько пенсионеров растворялись среди людей среднего возраста. Даня чувствовал себя неуютно. Как нашкодивший ребенок в учительской. На стенах оставались иконы, но никого из изображенных Даня не узнавал. Он думал, что по центру, на самом видном месте, должен всегда находиться Иисус, однако там виднелась лишь икона женщины со скорбным лицом. Он не знает никого подходящего, кроме Девы Марии, но, возможно, есть и другие женщины.

Свечи стояли повсюду – на подоконниках, на подсвечниках перед иконами, на небольшом столике, где в былое время продавалась разная мелочь вроде календарей, небольших изображений святых и даже книг.

Помещение маленькое, душное, и Даня очень быстро начинает чувствовать головокружение. Он немного приходит в себя, когда Алексей Ильич аккуратно вешает ему на шею простую веревку с небольшим железным крестом на ней. Чиж рядом. Вертит в руках точно такой же. Никогда не носил, а сейчас безропотно надел на шею и разглядывает так задумчиво, будто маленькая фигурка прекратит весь конец света, если искренне помолиться.

Даня поспешил поблагодарить Алексея Ильича, пока его рот не выдал неуместный приступ смеха. Ему будет шестнадцать через полгода – нужно брать себя в руки и взрослеть. Не до веселья стало, когда мужчина повторил, что «присутствовать на отпевании это новый опыт для вас, вы многому можете здесь научиться».

Чижу было искренне интересно. С недавних пор, его может заинтересовать все, любой пустяк, а времени свободного у них слишком много, чтобы отказываться от таких предложений. Тем не менее, не говоря уже о Дани, даже Ваня в ужасе содрогнулся, когда в эту маленькую комнату, где десять человек, казалось, занимали все свободное пространство, женщина в непростительно ярком красном платке втащила связанного мертвеца. Связанного больше для удобства передвижения, чем из реального опасения. Связанного лишь для видимости, не веревками, а рукавами халата, накинутого сверху на плечи.

Апатичная старушка не сопротивлялась. Ее белое лицо, покрытое красными пятнами почечных бляшек, еще не несло на себе яркие признаки смерти. Насмотревшись на зомби, Чиж может сказать, что умерла она несколько дней назад, но ее лицо… казалось слишком свежим. В голове сразу возникла картина, как женщина в красном платке в роли бальзамировщика осторожно наносит косметику на мертвое лицо. Старушка при этом вела себя смирно, как послушная дочь, терпеливо ожидающая, пока мать накрасит ее для школьного праздника.

Мертвеца с трудом поставили на колени перед иконами посреди комнаты. Судя по тому вызывающему дрожь