Искупление Христофора Колумба - Орсон Скотт Кард

– Слушай, парень! – крикнул Кристофоро. – Берег вон там! – Он указал рукой направление.

Понял ли его мальчик? Его широко раскрытые глаза, казалось, ничего не выражали, но, услышав Кристофоро, он посмотрел в его сторону.

– Греби руками, – закричал Кристофоро, – вон туда!

Но мальчик, оцепенев от ужаса, неподвижно сидел на крышке, и затем, отвернувшись от Кристофоро, уставился на горящее судно.

Слишком утомительно было плыть и одновременно пытаться разговаривать с мальчиком. Кристофоро спас ему жизнь, а теперь ему следовало подумать о спасении собственной.

Плывя в направлении пока еще невидимого берега, он наткнулся на плавающее весло. Это, конечно, не плот, но если оседлать рукоятку и лечь грудью плашмя на лопасть, то можно будет время от времени отдыхать, когда руки устанут. Скоро дым от горящих судов остался далеко позади, а до его ушей уже не доносились вопли гибнущих людей. Он не знал, то ли отплыл слишком далеко, то ли там уже никого не осталось в живых. Он ни разу не оглянулся и не видел, как охваченные огнем суда скрылись, в конце концов, под водой. Кристофоро уже забыл о них и своей торговой миссии. Он думал лишь о том, чтобы равномерно двигать руками и ногами, прокладывая себе путь через накатывающиеся волны Атлантики, к все удаляющемуся, как ему казалось, берегу.

Иногда Кристофоро казалось, что какое-то течение относит его от берега, и все его усилия тщетны. Тело ломило, руки и ноги отказывались повиноваться, и все-таки он заставлял их двигаться, пока, наконец, его упорство не было вознаграждено. Он убедился, что значительно приблизился к берегу. Это открытие вселило в Кристофоро надежду, и он продолжал плыть, хотя от невыносимой боли в суставах ему казалось, что руки и ноги вот-вот оторвутся.

Вскоре он услышал грохот разбивающихся о берег волн. Он различил силуэты скрюченных деревьев, росших на невысоких скалах. А затем волна высоко приподняла его, и он увидел берег. Проплыв еще немного, он попытался встать, но, не ощутив под ногами дна и потеряв весло, он на мгновение с головой ушел под воду. У него промелькнула мысль, как глупо было бы, одолев такое расстояние, утонуть у самого берега только потому, что ноги больше не держали его.

Кристофоро решил, что он ни за что не допустит этого, хотя искушение прекратить борьбу и просто отдыхать было велико. Вместо этого он оттолкнулся руками от дна, и, поскольку глубина в этом месте была уже небольшой, вынырнул и жадно вдохнул воздух. То вплавь, то с трудом ступая по дну, он добрался до кромки берега и пополз по мокрому песку, пока, наконец, не почувствовал под собой сухую поверхность. Но и тут он не остановился: остатки слабеющего сознания подсказали ему, что нужно забраться выше линии прилива, отмеченной высохшими сучьями и водорослями, которые виднелись далеко впереди. Он полз и полз, с трудом подтягивая ослабевшее тело, пока, наконец, не достиг заветной линии и не перебрался за нее. И тут же рухнул на песок, мгновенно потеряв сознание.

Разбудил его прилив, когда струйки воды от самых высоких волн коснулись его ног. Он проснулся от нестерпимой жажды. Однако, пошевелившись, ощутил, что все мышцы как будто пылают огнем от страшной боли. Неужели руки и ноги сломаны? Ну, разумеется, нет, быстро понял он. Просто он взял от них больше того, на что они были рассчитаны, и сейчас расплачивается за это болью.

Однако боль не заставит его остаться здесь и умереть. Он встал на четвереньки и пополз вверх до первых пучков прибрежной травы. Затем осмотрелся в поисках пресной воды, хотя найти ее так близко от моря было почти безнадежным делом. Но как же он восстановит свои силы, не утолив жажду? Солнце садилось. Скоро настолько стемнеет, что он уже ничего не разглядит. К тому же ночная прохлада может оказаться смертельной для его измученного тела.

– О Господи, – прошептал он запекшимися губами. – Воды.

* * *

Дико остановила пленку.

– Вы все знаете, что случится дальше, да?

– Женщина из деревушки Лагос придет и случайно обнаружит его, – сказал Кемаль. – Деревенские жители выходят его, а затем он отправится в Лиссабон.

– Мы уже тысячи раз видели это в хроновизоре, – произнес Хасан. – Или же тысячи людей видели это хотя бы однажды.

– Совершенно верно, – подтвердила Дико. – Вы видели это в хроновизоре.

Она подошла к одному из старых аппаратов, сохранившихся только для просмотра старых видеозаписей. На большой скорости она пропустила соответствующий отрезок. Колумб, как комично дергающаяся марионетка, пристально посмотрел в одном направлении, а затем ненадолго опять упал на песок, возможно молясь, но потом опять встал на колени и, перекрестившись, произнес:

– Бог-Отец, Бог-Сын и Дух Святой.

Именно в этой позе и нашла его женщина из Лагоса – некая Мария-Луиза, дочь Симана о Гордо. И она, как Кристофоро похожая на марионетку от быстрого прогона пленки, помчалась в деревню за помощью.

– Эту сцену вы видели уже не раз? – спросила Дико.

Так и было.

– Похоже, что ничего особенного здесь не происходит, – заметила она. – И никому не пришло в голову просмотреть ее еще раз с помощью Трусайта II. А я это сделала и сейчас покажу вам, что увидела.

Она подошла к Трусайту II и возобновила просмотр. Все следили, как Колумб осматривается в поисках воды, медленно поворачивает голову, измученный, охваченный болью. Но затем, к их изумлению, они услышали тихий голос.

– Кристофоро Коломбо, – произнес голос. Перед ним, в сгущавшихся сумерках, возникли расплывчатые очертания одной, а затем и второй фигуры. Теперь зрителям стало ясно, что Кристофоро всматривается в эти фигуры, возникшие как бы из воздуха, а вовсе не ищет взглядом воду.

– Кристобаль Колон, Кулон, Колумб, – продолжал едва слышный голос, произнося его имя на разных языках. А изображение так и оставалось нечетким, призрачным.

– До чего эфемерно, – пробормотал Хасан. – Хроновизор никогда не смог бы этого зафиксировать. Как будто почти прозрачное облачко дыма или пара. Едва уловимое колебание воздуха.

– Так что же мы видим? – требовательно спросил Кемаль.

– Молчите и смотрите, – нетерпеливо вмешалась Тагири. – Как можно делать какие-то выводы, не увидев все, что произойдет дальше?

Все замолчали. Они смотрели и слушали.

* * *

Видение приобрело четкие очертания, и перед Кристофоро предстали двое мужчин, окруженные слабым сиянием. На плече того, кто был поменьше ростом, сидел голубь. Для любого человека, жившего в те далекие времена, не говоря уже о столь начитанном, как Кристофоро, не могло остаться ни тени сомнения, что перед ним предстала Святая Троица. Он чуть не произнес их имена вслух. Однако, они продолжали говорить, произнося его имя на языках, совершенно ему незнакомых.

Наконец он услышал:

– Колумб, ты мой верный слуга.