Любовь к драконам обязательна - Марина Ефиминюк

Вообще, где-то в глубине души (очень глубоко) я была согласна с Ральфом. Книгу стоило сожрать. Подобную ересь продавать открыто, а не в бумажном пакете «только для замужних дам», являлось почти преступлением, но я остановилась на месте, когда в повествовании появился прекрасный принц, и теперь жаждала узнать, каким образом автор разрешил возмутительный плотский многоугольник.

- Остановись, крысеныш! – грозно прошептала я, пытаясь призвать дракона к порядку, и немедленно получила ощутимый пинок в бок элроевской ногой. С возмущением задрала голову, но услышала громогласный голос Ароны:

- А налейте-ка нам всем пунша.

- Убери немедленно фляжку! – командирским тоном рявкнула Летиция, понукающая отца: - Захотел в приличное место, вот и веди себя подобающе!

- Но он же без виски, – проблеял папа. – Скажи этой женщине, Невиш, тебя она послушает, пунш без алкоголя, что рыба без косточек.

- Рыбу едят без косточек, - заметила Эзра, но моментально добавила, явно подлизываясь к отцу: - А вот пунш без виски невкусно. Подлейте мне тоже.

Точно втайне от матушки на что-то денег попросила, а теперь боялась, что не дадут.

- Святые угодники, моя дочь спивается, – вздохнула Летиция.

- Боги тут не причем, у меня родители – трактирщики, - хмыкнула нахалка.

«Святые угодники! – взмолилась я. - Пожалуйста, позвольте мне провалиться под землю от стыда, а лучше провалите все мое семейство!»

- Ой, молодой человек, почему ваше лицо мне кажется таким знакомым, - вдруг опомнилась матушка. - Разве не вы притащили тогда Терезу на плече?

- Точно он! – с подозрительностью буркнул отец.

- Именно я, госпожа Амэт, – с весельем в голосе раскрылся Элрой и поздоровался со всей честной компанией: – Добрый день, господин Амэт. Девушки?

Ну, все. Святые угодники разверзнуть брусчатку не пожелали, чтобы я спаслась от смертельного стыда, придется рыть яму самой. Голыми рученьками, ломая накрашенные ноготки. В могиле дурным маникюром все равно никого не напугаешь.

- А что же вы делаете в парке? – засюсюкала матушка. – Вы же вроде судебным заступником работали… А! Получили отставку, да?

Почему мачехе даже в голову не пришло, что человек мог просто заниматься благотворительностью в свободное от судебных процессов время? Судя по обескураженному молчанию шефа, он тоже озадачился подобным вопросом.

- Не переживай, милый, – вздохнула Летиция. - У вас, у заступников, страшная конкуренция. Вон наша Тереза днем и ночью ведь работает. Все кого-то разводит, разводит… Держи карточку нашего трактира. Приходи в «Душевное питье», мы тебя бесплатно накормим. Ты такой красивый, тебе голодать нельзя…

Точно! Зароюсь и самостоятельно похороню себя заживо!

- Благодарю, госпожа Амэт, – голос Элроя звучал таким довольным, как у безработного, вдруг получившего в наследство от почившего дядюшки золотой слиток.

Когда они, наконец, пожелали покинуть палатку, то Таннер позвал:

- Все чисто.

Схватившись за край прилавка, я кое-как вынырнула наружу. Лицо горело, точно сигнальный фонарь, а отсиженные ноги кололо иголками. Оказалось, что очередь рассосалась. Похоже, всех влюбленных в бесплатный пунш дам распугало мое буйное семейство.

- Простите за слова матушки, господин ди Элрой, - покаялась я. - Она не со зла.

- У вас чудесные родители. – Он так улыбался, что оставалось неясным, серьезно ли говорил или издевался. - И теперь у меня тоже есть карточка трактира!

Он продемонстрировал прямоугольник с подписью «Душевное питье» со столь блаженным видом, словно его приняли в тайный мужской клуб, и вдруг скомандовал:

- Вниз!

Сама не ожидала, но под прилавок мы нырнули вместе. Сгорбились, как грибочки, едва не прижимаясь лбами.

- Мои вернулись? – тихо зашептала я. — Надо было сразу бутыль наливать! Им вечно всего мало!

- Даниэла появилась.

- Какая еще Даниэла? - недоуменно свела я брови и вдруг припомнила светловолосое создание со сладким голосом и стальными мускулами, способное одной левой удержать неподъемную корзину еды. - Так вы нарочно меня под прилавок загнали?!

- Да.

- Тогда будьте мужчиной, уже найдите в себе смелость предстать перед будущей женой и посмотреть ей в лицо, а не чокаться тут лбами с личным стажером! – разозлилась я, хотя, положа руку на сердце, сама бы спряталась от силачки. Мало ли она психанет и кастрюлю пунша на голову наденет?

- А я уже… - загадочно улыбнулся он, введя меня в ступор. - Тереза, давай сбежим от этой благотворительности и покатаемся на лодке? В парке есть красивый пруд.

- Сейчас на воде очень холодно, - попыталась призвать нас обоих к порядку я.

- Я дам тебе свой пиджак.

Он сидел так близко, и глаза были синие-синие, а уж губы… Наплевать, что мы оба под шоколадным приворотом. Никогда еще затмение в мозгах не было таким сладким!

- Ладно, – сама не поняла, что сказала я.

И ведь следовало помнить, к каким печальным последствиям меня приводила комбинация из пиджака от королевского портного и вороватого дракона, но приворот начисто отшибал чувство самосохранения. Хвостатый ящер, к слову, нажевался «Белоснежки» и попытался отрыгнуть пламенем, но из раззявленной пасти на нас с Элроем вылетело только облачко теплого пара с кисловатым душком.

- Хорошо, что его вылечили, - заметил Таннер.

- И не говорите, - вздохнула я, про себя подумав, что нас тоже было бы неплохо подлечить.

***

Не сомневаюсь, что летом парковый пруд выглядел чудесно, и кататься в лодочках, прячась от солнца под кружевным зонтом, словно в любовном романе, было страсть как хорошо. В апреле водоем казался, мягко говоря, унылым. Вода была темной и по–весеннему холодной. К тому же абсолютно все лодки лежали на берегу перевернутые днищами к небу, и только одна, привязанная за колышек к деревянному мостку, покачивалась на воде. Видимо, свидание обкормленный шоколадками Элрой придумал заранее и подкупил парковых служек.

Я полагала, что нас покатает лодочник, но шеф лично спрыгнул в утлое суденышко, и то подозрительно закачалось… Мысленно я уже лежала посреди пруда на обломанной дощечке, а Таннер ди Элрой с печальным лицом плавал в ледяной воде, замерзал насмерть, говорил слова поддержки и планировал уйти окоченелым трупом на дно, напрочь испоганив романтику.

- Забирайся, – скомандовал он, развеивая страшную фантазию, и протянул руку.

Не знаю, подходила ли случаю известная поговорка «назвался груздем, полезай в короб», но раз уж я согласилась на прогулку, то в лодку все-таки залезла. Сверху меня поддерживал лодочник, а снизу, как мешок картошки, принимал Элрой. Я не простояла на шатком суденышке двух секунд и ощутимо отбила пятую точку о скамью, будто наказала за то, что неугомонная часть тела возжелала сомнительных развлечений.