К последнему рубежу или наследница брошенных земель - Вера Наумова

Она стала смыслом моей жизни. И мне становится страшно, когда я думаю, что мог спокойно проехать мимо. Ведь не обладай она магией смерти, я бы точно так и сделал.

А её вопрос о том, что я стал бы относиться к ней по-другому, не будь у неё магии, как у её матери?! Камень в меня! В мою гордыню и спесь! Ведь я всегда относился пренебрежительно к так называемым «пустышкам». Я потерял из-за этого семью сына и разрушил свою.

Отправленный в Консим следователь пока ничего не обнаружил. Известно лишь то, что Файон много времени проводил в старых архивах, изучая документы первого Рубежа, а именно, сведения о тех, кто пришел к нам через открывшиеся порталы. Его знакомые в соседнем королевстве подтвердили, что он вел поиски потомков тех переселенцев, большинство которых обосновались в Консиме.

Я прежде не интересовался этим, так как считал, что все беженцы погибли, когда через те же порталы полезли твари. Ведь в живых из коренных жителей тех земель остались единицы. И вот получается, что эти иномирцы и стали объектом изучения Файона. Попросил сыщика найти место, где жил сын, может, удастся обнаружить его записи.

Следов родни Оллин пока не нашли, так как нам неизвестно её родовое имя. Может, поможет то, что встретились они здесь, в нашей столице. Надо поискать и поспрашивать еще, ведь где-то они пересеклись. Но в нашей академии она не училась, это точно.

Слава богам, Орния приехала тогда, когда Келли не было дома. Это позволило спокойно поговорить с бывшей женой, рассказать ей о внучке, хотя все подробности говорить я не стал. Если Келли доверится Орнии, она расскажет сама.

Бывшая жена почти не изменилась за эти годы. Все так же ясными были глаза, все та же прямая осанка и высоко поднятая голова. Вот только в этих глазах стояли слезы радости, а не горя, когда она оплакивала Файона.

— Благодарю всеблагого бога, что я дождалась этого, Бенеит, — сказала она, когда я показал ей кулон. — Будто солнце взошло в душе. Да я готова была впереди лошади бежать, когда прочла твой вестник.

— Скажи, Орния, а Файон не писал тебе о своей жене? — поинтересовался я, подумав, что с матерью у него могли быть не такие натянутые отношения и они могли переписываться.

— Оллин? Он писал, но только уверял, что они живут хорошо и счастливы, и мне не стоит переживать за них. И о том, что ждут рождения ребенка, писали, но это ты и сам знаешь.

— Меня интересует её семья, — уточнил я.

— Нет, про это я ничего не знаю, а если бы знала, то сказала бы сразу, когда мы только узнали о гибели Файона и начали свои поиски. А что? Ты узнал что-то об Оллин?

Я показал её записку, найденную на месте гибели сына.

— Странно. Зная тебя, уверенна, ты послал людей в Консим, — прочтя те несколько слов, произнесла жена.

Жена! Я отвык от этого слова, вернее, даже от того чувства, что у меня когда-то давно была женщина, которую я любил и называл женой. А сейчас? Видеть мне её было приятно, но не более.

Словно угадав мои мысли, Орния сказала:

— Я встречусь с Келли, а потом мне надо будет еще устроиться в гостиницу, я ведь прямо сюда поехала.

— Твои вещи уже у тебя в комнате, — ответил я. — Горничная подготовила её к твоему приезду.

— Это будет неудобно… мы разведены, — неуверенно возразила Орния, но я пресек это.

— Келли не поймет, если ты будешь жить где-то, а не дома.

Орния улыбнулась той светлой улыбкой, что когда-то и свела меня с ума. В это время, постучав, вошла Жени и доложила, что леди Келли и её компаньонка госпожа Мики вернулись с занятий. Я велел позвать внучку сюда, предупредив о приезде леди Орнии, хотя и так был уверен в том, что экономка уже успела рассказать все.

Встреча прошла неловко. Ни Келли, ни Орния не знали, как себя вести. Первой заговорила, как не странно, Келли:

— Я рада, что у меня кроме родного деда, есть еще и родная… бабушка. Простите, не знаю, как к вам обращаться.

— Так и говори. Бабушка. И на «ты». Я тоже рада, что у меня нашлась внучка, да такая красавица, — произнесла Орния, стараясь погасить рвущиеся рыдания. Потом она подошла и обняла девушку.

— Я оставлю вас поговорить, — произнес я, когда они немного пришли в себя. Мне было интересно, что расскажет о себе Келлиана, ведь я не говорил Орнии об инициации и той ситуации, при которой я нашел внучку. Они говорили не долго, всего полчаса, но вышли из кабинета довольные и улыбающиеся.

— Бабушка согласилась пожить у нас. Ты не против? — спросила меня Келли.

— Нет. Я уже предложил леди Орнии комнату, и её вещи уже разложены.

А вот за ужином, когда Келли зашла в столовую без шляпки, Орния вскрикнула, зажав рукой рот, и не аристократично ткнула в девушку пальцем:

— Инициация! В этом возрасте? Что произошло? — и бывшая жена потребовала ответа у меня, так как её взгляд был устремлен ко мне.

— Да. Но если Келли захочет, она расскажет сама. Я не буду бередить еще не зажившие раны девочки.

— Келли, извини меня за несдержанность, но если ты захочешь, я всегда выслушаю тебя и помогу. В этом даже не сомневайся, — заверила Орния внучку, и мы сели ужинать.

— Не наседай на девочку с расспросами, — попросил я жену, когда после ужина и небольших посиделок у камина Келли ушла к себе в комнату. — Детство и взросление прошли для неё в кругу людей, которые испытывали к ней только потребительское отношение. Ей пришлось много работать, и это счастье, что она осталась жива. Но она любознательна, хочет учиться, и не озлобилась, хотя окружение было не ласково к ней. Сейчас она обрела семью, и я постараюсь, чтобы больше ничего и ничто не опечалило жизнь моей внучки.

— Нашей внучки, Бенеит. Нашей, — прошептала Орния.

Мы сидели долго, вспоминая бывших друзей и знакомых. Орния ни с кем из них не поддерживала отношений все эти годы, да и я как-то потерял со многими связи и контакты.

— Ты надолго? — поинтересовался я.

— Рядом с внучкой я хотела бы остаться навсегда, но… — Орния замялась. — Мне будет неловко жить долго в твоем доме.

— Когда-то он был и твоим, — ответил с грустью. А ведь и правда, грущу, но вот вернется ли былое чувство к этой женщине? Ипроизнес то, что не ожидал даже от себя. — И я был твоим.

— Был, но прошло много времени, мы изменились.

— Живи столько, сколько пожелаешь, — ответил я. — Распоряжайся и хозяйничай. Ты же знаешь, я никогда не тяготел к домашним делам. Благо, экономка нашлась деловая, держит дом в чистоте и слуг в подчинении.

Я вдруг понял, что хочу, чтобы Орния осталась, и не из-за внучки, а просто мне приятно видеть её и разговаривать, и вот так сидеть у камина, смотря на её милое и такое родное лицо.

После того, как проводил Орнию до её комнаты, зашел к Келли пожелать ей спокойной ночи.