Моя дорогая Роза - Ровена Коулман

– Дженни первая увидела вас в окошко, – с готовностью доложила Шоне Мэдди, устраиваясь на ее кровати, пока та распаковывала вещи и раскладывала их в шкафу. – И сказала, что вид у вас, как у женщины сомнительного поведения. Сомнительное поведение – это какое? Вы в чем-нибудь сомневаетесь? В чем?

– Мэдди! – набросилась на дочь Роза, зайдясь от негодования и не найдя слов, чтобы выразить свои чувства. И вместе с тем ей было смешно.

Шона весело улыбнулась Дженни.

– Завтрак с восьми утра до половины девятого! – проинформировала та, ничуть не смутившись. – Заказы я не принимаю. Кофе тоже не варю! – Дженни явно пыталась дать понять новой постоялице, что своими штучками та ее не заарканит для услужения сверх положенного и принятого в их гостинице. – И вообще, я говорю то, что думаю. Уж такой у меня характер. А не нравится, так вы знаете, что в таких случаях надо делать.

– Давайте, я лучше приготовлю нам всем по чашечке хорошего чаю! – попыталась Роза купировать набирающий обороты скандал. – Вы не против, Дженни?

– Мне надо отлучиться на какое-то время, – ответила та неопределенно. – Но к ужину я управлюсь. Приглашаю вас на ужин, Роза! И ее, конечно, тоже! – Дженни отпустила небрежный кивок в сторону Шоны.

– Вот здорово! – Шона бурно обрадовалась. – Большое спасибо! Обязательно воспользуюсь вашим приглашением. И чем нас собираются потчевать? Жареных цыплят из Кентукки, пожалуй, здесь мне не дождаться. Что ж, пусть будет бараний рубец с потрохами, верх кулинарного искусства шотландцев. Если не ошибаюсь, они называют это блюдо «хаггис». Ну или что-то подобное… малосъедобное…

– Хорошо-хорошо! С этим мы потом разберемся! – бросилась окорачивать Роза расходившуюся подругу, вытолкав Дженни за дверь, пока словесная пикировка не вышла за границы локальной.

– Зачем ты ее подначиваешь? Ты и правда как с поводка сорвалась, – попеняла она подруге, прислушиваясь к тому, как хозяйка тяжело ступает по лестнице, вкладывая в каждый шаг протест против такого раскованного поведения, какое демонстрирует приезжая штучка. – Разве можно вести себя так вызывающе? Ты же не психопатка какая-то!

– Уж в этом меня точно не заподозришь! – беспечно пожала плечами Шона и взглянула на Мэдди. Девочка была всецело поглощена изучением содержимого ее косметички. Редкая удача! А вот у Розы никогда не было подобных вещей. Не то чтобы Мэдди нравились все эти тени или помады, но просто она очень любила сортировать и классифицировать вещи. Вот и сейчас все многочисленные тюбики с помадой были извлечены на кровать и разложены в строгом соответствии с их цветовой гаммой. Потом наступила очередь теней. – Знаешь, мне просто доставляет удовольствие разыгрывать людей. Точнее, подыгрывать им. А потому я предстаю перед ними в том облике, в каком они хотят меня видеть. Редко какой человек попытается понять тебя до конца. Это всегда непросто. Сомнительное поведение? Извольте… С двойным сиропом…

– А я вот тебя вижу такой, какая ты есть на самом деле! И поверь мне, никаких усилий с моей стороны. Просто смотрю и вижу!

– Ну, ты – это совсем другое дело! Ты – это ты! Ты же у нас ненормальная, и это почти официальный диагноз, – Шона метнула быстрый взгляд в сторону Мэдди и взяла с кровати тюбик с ярко-розовой помадой. – Ступай в ванную комнату! – протянула она тюбик девочке. – Накрась губы! По-моему, это то, что тебе сейчас надо! Твой тон. Уверена, ты будешь просто красавицей!

– Да? – с подозрением уставилась на тюбик Мэдди. – Разве вы забыли, что я еще маленькая? И не хочу, чтобы меня обзывали уличной девкой.

– Ах, заноза ты эдакая! – возмутилась Шона. – Если ты маленькая, так и веди себя, как подобает маленькой девочке! Иди, размалюй себе губки, да не жалей помады!

Мэдди, все еще обуреваемая сомнениями, послушно удалилась в ванную комнату с помадой в руке. Шона плотно прикрыла за ней дверь.

– Твой гад ползучий направо и налево распространяет слухи, что ты помешалась… тронулась умом, – быстро, почти скороговоркой заговорила вдруг Шона совсем иным, серьезным тоном. – Дескать, убежала из дома, забрала с собой дочь, и он очень серьезно переживает за твое нынешнее состояние. А еще, говорит, в последнее время ты постоянно возвращалась в разговорах с ним к теме самоубийства твоей матери.

– Чтооо?! – опешила Роза, округлив глаза. – Он смеет утверждать, что я хочу покончить жизнь самоубийством?

– Ну, так, в лоб, он, конечно, не говорит. Все обтекаемые фразочки, недомолвки, долгие паузы. По принципу: догадайтесь, мол, сами. Мама слышала, как об этом рассуждала Иветта Пэйтель, а той, в свою очередь, наболтала медсестра из клиники, Маргарет. Наверняка «исповедовался» перед ней, жаловался на свою тяжелую судьбу. Дескать, каких трудов стоило ему хранить эту ужасную семейную тайну столько лет, и чтоб никто не догадался. А еще, как он переживает за Мэдди и за ее безопасность. Ночей не спит!

– Но это же все ложь! Дикая ложь от самого первого и до последнего слова! – в ужасе воскликнула Роза. Она хорошо знала Ричарда, знала, как искусно он умеет притворяться, втираться в доверие. Лицедей! В этом ему воистину нет равных. Лицемер! – Никогда! Слышишь, никогда я не помышляла о самоубийстве! Напротив! Именно желанием спасти свою жизнь и жизнь своего ребенка и продиктовано мое решение уйти из дома. Он что, успел обратиться в полицию? Или в социальные службы?

– Этого я не знаю! – ответила Шона, заметив, как Роза переменилась в лице. – Но даже если б и так! Уверена, полиция не станет торопиться с объявлением тебя в национальный розыск. И фотографии твои не будут показывать по телевизору в криминальных хрониках. Полиция относится к семейным неурядицам с достаточной осторожностью, поверь мне! Они привыкли к тому, что в пылу злости разъяренные супруги могут обвинить друг друга в чем угодно. Взять, к примеру, нас с Райаном. Сколько раз соседи вызывали нам полицию, и не упомнишь. И лишь только пару раз полицейские отнеслись к нам со всей серьезностью. И при этом они все равно вынуждены были заручиться нашим обоюдным согласием, прежде чем переходить к дальнейшим действиям. Насколько я понимаю, социальные службы ведут себя с не меньшей осторожностью, чем полиция. А потому они тоже не станут зря сотрясать воздух по первому требованию одной из сторон или принимать какие-то карательные меры, даже если твой муженек сильно расстарается и поднимет несусветный шум. Так что у тебя еще есть в запасе какое-то время, чтобы собраться с силами и приготовиться к отражению атаки. Вот потом и начнешь переживать по-настоящему. А так, если честно, то повторю еще раз! Моя подруга Роза – ненормальная! Ринуться в поисках какого-то типа на другой конец страны! И все из-за того, что он, видите ли, соизволил прислать ей открытку. Да, ты – ненормальная! Но совсем не в том смысле, как это понимает твой муж.

– Но ты ведь никому не говорила, что я здесь? – спросила у нее Роза с затаенной тревогой.

– Конечно, нет! – ответила Шона, не очень, впрочем, уверенно. – Разве что маме. Но мне пришлось ей все рассказать, иначе бы она меня просто не отпустила. И денег бы не дала. И машину. Но мама будет держать рот на замке. Клянусь! Ты же знаешь, как она тебе благодарна за ту помощь, которую ты оказала в свое время мне и моим мальчишкам. Она тебя не выдаст! Головой ручаюсь!