Юджин - повелитель времени. Книга 6. Небоскребы магов - Гай Юлий Орловский

— Уродливо красива? — переспросил я. — Да, пожалуй…

В моде женщины с милым круглым лицом и ямочками на щеках, скошенным подбородком, а у герцогини, как напомнил я себе еще раз, нижняя челюсть выступает вперед, щеки запавшие, скулы высоки, в довершение всего выше остальных женщин на полголовы, а то и на голову, а какой мужчина потерпит, чтобы женщина с ним вровень или выше? Это унижение для мужской гордости.

Глаза ее слегка навыкате, словно крупные глазные яблоки не помещаются в глазных пещерках, а такое расположение всегда придает, по общему мнению, наглое выражение, хотя это всего лишь анатомия.

Она перевела на меня царственный взор этих прекрасно наглых глаз, я постарался изобразить на лице предельную степень восхищения и даже восторга.

Ее брови чуть приподнялись, ресницы просто дивно громадные, черные, как у Кармен, и длиннющие, с красиво загнутыми кончиками.

Она тебя не поняла, сказал мне внутренний голос, будь поосторожнее, учитывай здешние вкусы. Здесь царит рубенсовщина с его мясистыми бабами, что вообще-то нравится и тебе, у тебя же вкусы, как у всех мужчин, но вот лицо у нее, как… даже не подберу сравнение, но впечатляюще.

— С нею дочь Сисилия, — шепнул король. — Правда, чудо?

— Совершенство, — согласился я.

— Ее первый выход в свет, — пояснил он. — Ей уже четырнадцать.

Сисилия, как мне показалось, взяла черты отца, мелкие, правильные, изумительно выточенные, вся как филигранная игрушечка, с любовью вырезанная лучшими мастерами.

— Ваше величество, — напомнил я, — как-то мне ваш дар принимать не совсем ловко. Если бы в кости выиграл, другое дело! А как плату за лечение — это нехорошо. Такое делается бесплатно. Из любви к ближнему, как говорится для народа.

Он усмехнулся.

— А на самом деле?

— Из стратегического партнерства, — пояснил я, — королевств Нижних Долин и Дронтарии.

— Так это же, — сказал он, — в целях дружбы наших королевств!.. Политический шаг. К тому же вы предупредили о грядущей войне. Присмотритесь, говорю еще раз. Герцог Энтони Руммель и герцогиня Эльжбетга Руммель. Сегодня вывели в свет, как и обещали, свою дочь. Как видите, пока еще с двумя няньками. Входит в возраст, когда можно выдавать замуж.

Я снова посмотрел на эту Сисилию, совсем юная девушка-подросток, огромные глаза, расширенные в детском удивлении, печаль в них, кружевной воротничок на тонкой шее, что ни к чему не прикреплен, просто украшение вместо нитки жемчуга или бриллиантов, такое нежное и вроде бы не к месту, но она вся не к месту в этом жестоком и грубом мире.

— Она же совсем ребенок…

— Браки заключаются не в один день, — напомнил Астрингер благодушно. — И пару выбирают долго и тщательно. Чем ее родители сегодня и займутся… Хотя, конечно, уже давно прикидывают дома, кто может составить партию их чудоребенку…

Я вспомнил, Джульетте было четырнадцать, когда влюбилась в Ромео, а возраст ее матери видно уже по сказанному строго дочери: «Что до меня — в твои года давно уж матерью твоей была», так что синьоре Капулетги было никак не больше двадцати восьми лет, а скорее меньше, старуха, понятно.

Так что герцогиня Эльжбетта, выводя дочь в высший свет, все внимание сосредотачивает на ней, потому что теперь это она, Сисилия, — центр всего, а мать всего лишь мать, на втором, а то и третьем плане.

Я смотрел на герцогиню, блин, да она же совсем юная, моя ровесница, а я должен смотреть, как на мать этой юной красавицы? И вообще смотреть только на этого подростка? У нас они тоже рожают, бывает, и в тринадцать лет, когда залетают, но это еще не повод выдавать в тринадцать замуж…

Астрингер проговорил тихонько:

— Сейчас я сделаю вид, что бодр и весел, постараюсь своими ногами добраться до постели.

— До постели?

— До двери, — уточнил он. — А там мне помогут. А вы пируйте, а потом зайдите, если будет желание…

Он поднялся, красивый и величественный, на плечо Курта оперся, как бы выказывая ему благоволение, но я заметил, что почти навалился, а Курт, не дрогнув лицом, пошел как бы рядом, а на самом деле почти понес его к выходу из зала.

Я некоторое время поглощал хорошо приготовленное мясо, надо бы ввести в употребление вилки, а то брать пальцами как-то не слишком, приходится обтирать о просторные камзолы сменяющих блюда слуг, наконец осушил чашу вина и поднялся.

Половина гостей уже покинула стол, шушукаются группками в углах и под стенами. Поговорить есть о чем, я прошел к выходу, герцог с дочерью и двумя ее няньками беседует с группой солидно выглядящих глердов.

Герцог и герцогиня, на мой взгляд, просто идеальная пара: он на два пальца выше супруги, горд и надменен, сложен неплохо, но брюшко уже выпирает, лицо с правильными чертами, хоть и мелковатыми, в то время как у герцогини все крупное: глаза, брови, губы, даже нос хоть и не великанский, но выделяется горбинкой и широко расставленными ноздрями.

И не просто крупные, сказал внутренний голос, а заметные, сразу бросающиеся в глаза. Думаю, даже местные чувствуют, что герцогиня Чем-то красива, хоть по местным меркам почти уродлива.

Герцогиня, продолжая беседу с женами глердов, вышла с ними в соседний зал. Я подумал, к кому подойти сперва, но герцог увлечен разговором, потому вышел вслед за герцогиней.

Женщины хохотали, потом мило попрощались, пошли к дальней двери, а она повернулась и увидела меня на ее пути.

— Герцогиня, — сказал я, — простите, что представляюсь сам, но дело в том, что у меня здесь вообще нет ни одного знакомого, кто бы мог… Я прибыл из Нижних Долин, и единственный, кто меня знает и мог бы представить вам, только что покинул пир.

Она проговорила медленно:

— Вы говорите о его величестве?

— Вы наблюдательны.

Она улыбнулась.

— Еще бы, вы сидели с королем рядом и общались, это все заметили, как могли не заметить?

— Герцогиня, — сказал я с чувством, — я не мог оторвать от вас зачарованного взора. У вас солидный и величественный муж, изумительная дочь, как чудное мгновенье… мимолетное виденье и этот… ага, гений чистой красоты… Герцогиня, это просто невероятно, у вас не дочь, а создание из света.

Она польщённо заулыбалась.

— Я горда ею.

— Повзрослеет, — сказал я с надеждой, — будет такой же прекрасной, как вы, герцогиня! Надеюсь, что будет.

Она в изумлении вскинула брови.

— Глерд?

— Не всем прекрасным детишкам, — пояснил я, — удается превратиться в прекрасных девушек и юношей. Ваша мама должна быть горда, вам это удалось!

Она польщённо улыбнулась, но на лице оставалось легкое недоумение и как бы некоторое неудовольствие, что говорю и восхищаюсь не ее дочерью.