Квадрат тамплиеров - Питер Аспе

Ярость и горечь кипели в ее голосе. Ван-Ин опешил от ее откровенности. Неустанное желание молодого поколения выжить его, как всегда, удивило.

– Я полагаю, вы правы, – сказал Ван-Ин. – Летать с орлами или пастись с курами.

– Спасибо за понимание, – кивнула она.

– И я искренне ценю вашу честность, но вы забываете одну маленькую деталь.

– Какую? – сухо спросила она.

– Де-Ки, если я правильно понимаю, у Дегрофа на привязи. Если что-то должно случиться, что может указать на Дегрофов, я не думаю, что он поручит дело мне.

– Незначительная деталь, действительно, – согласилась она. – Но Де-Ки уходит через три года, и это не секрет, что его зять… Как его зовут, еще раз?

– Делё, – сказал Ван-Ин быстро.

– Делё – это один, – сказала она. – Ну, комиссар Де-Ки хочет, чтобы его зять добился успеха. Не сразу, конечно. Это было бы слишком очевидно. Ван-дер-Эйк выдвинул сценарий вчера. Де-Ки уходит в 1997 году, и на его место заступает Картон.

– Но Картону пятьдесят девять, – удивился Ван-Ин. Если она права, это взрывоопасная новость.

– Совершенно верно. Он не дотянет до 2001 года, а затем Делё получит это место, не так ли? Картон является кандидатом от Социалистической партии, а с 2000 года Ван-дер-Эйк больше не связан с его обещанием утверждать социалистов.

– И Де-Ки знает обо всем этом? – спросил Ван-Ин рассеянно.

– Конечно. Он был там вчера, когда у Ван-дер-Эйка была заключена сделка.

– Боже всемогущий. – Ван-Ин стиснул зубы.

– Что? Не Иисус Христос? – пошутила она.

– Я сказал «Боже всемогущий», потому что я предпочел бы продать свой дом, чем работать один день под Делё.

– Не ваш человек, как я понимаю. Облил вас пару раз грязью.

Ван-Ин не ответил. У Ханнелоре Мартенс и так слишком много информации.

– Не волнуйтесь Питер. Если вы с нами, двери будут широко открыты для вас в судебной полиции, и это обещание, – тихо сказала она. – Утверждено Ван-дер-Эйком лично.

Бенедикта Дегроф стояла на коленях у кровати, пытаясь молиться. Обычно это не было сложно, но сегодня каждый шорох заставлял ее дергаться. Она услышала скрип обуви Даниела, когда он прильнул к ее двери.

Шелест бумаги заставил ее съежиться. Она знала, кто он такой. Прошлой ночью у нее был кошмар, в котором словно проявилась ее судьба. Она сосредоточилась на молитве. Бог не оставит ее, как и прежде. Неподалеку от ее кельи закрылась дверь.

Бенедикта боролась с любопытством, которое мучило ее больше часа. Затем она поднялась, взяла письмо и вскрыла его.

«Сестра, разве Иисус не сказал: „Сначала будьте в мире с братом или сестрой, а затем придите ко мне с молитвой“. Разве не сказал Он в Нагорной проповеди посещать больных? Разве Он не обвинял фарисеев в лицемерии и украшении гробниц?

Разве Он не сказал, что грешащие против Святого Духа не будут прощены?

Ну, дорогая сестра, какой жизнью Вы живете здесь?

Гордость сделала Вас слепой. И гордость спасла Вас. И гордость Ваш удел, удел Вашей проклятой семьи. Вы думаете о ней время от времени? Та, которую Вы помогли осудить?

Разве она не защитила Вас, когда зверь захотел завладеть Вами?

Она принесла себя в жертву, заняв Ваше место?

Эти вопросы, сестра, будут преследовать Вас с сего момента и всегда, вопросы, на которые Вы знаете ответ.

Спите крепко, сестра.

Даниел».

Руки Бенедикты дрожали. Если бы это была неправда, она бы оставила письмо и молилась за клеветника.

Но то, что он написал, было правдой. Шестнадцать лет в стенах Вифлеема были облегчением, но теперь нахлынувшая волна боли охватила ее сердце.

Она рыдала, упав на колени у кровати, и провела большую часть ночи в молитве.

В четверг утром Лаурент Де-Бок купил мощный бинокль в «Прайм Х» – магазине по продаже охотничьего снаряжения на Симон-Стивин-сквер.

Ван-Ин брел по рыночной площади, и они почти столкнулись, проходя мимо друг друга. Но даже если у Ван-Ина была бы в распоряжении фотография Де-Бока, в толпе он, вероятно, не обратил бы внимания на любезного джентльмена. Несмотря на рецессию, центр города Брюгге кишел туристами.

Как вежливый ледокол, с терпением святого, Ван-Ин протискивался через плотную толпу. Беседа с Ханнелоре накануне занимала все его мысли.

Он был готов к работе под прикрытием, и у него было странное ощущение: этот случай нельзя упустить. Он также решил проверить шкаф Дегрофа на предмет скелетов.

Он был полон решимости добраться до сути и сообщил об этом Лео рано утром, и Лео обещал инициировать отдельное расследование в судебной полиции.

Архивариус в прокуратуре был старым другом Лео и согласился поставить его в известность в тот же день. Если там окажется информация на Дегрофа или кого-либо из его детей, он сразу сообщит. Это был вопрос времени.

В ожидании дальнейших новостей Ван-Ин первый навел некоторые справки в архиве. Он планировал связаться с Версавелом и попросил его принести ему поскорее новые данные.

Офис был перемещен из залов Белфорта в бывшее здание суда на Бург-сквер пару лет назад, а на первом этаже находился туристический офис. Ван-Ин смирился с толкотней. В конце концов, у него не было причин спешить и нервничать.

Когда он показал полицейское удостоверение клерку канцелярии, ему дали зеленый свет. Девушка лет двадцати, бродившая вокруг с подносом, предложила ему чашку водянистого кофе.

Лаурент Де-Бок притормозил «фольксваген-гольф», взятый в прокате на Епископ-авеню в Бланкенберге, и остановился на газоне. Он открыл газету, достал бинокль и стал осматривать местность, уделяя особое внимание побеленным бунгало на пару сотен ярдов вниз по улице. Он ждал целых сорок пять минут и уже собирался отъехать, опасаясь, что люди могут заподозрить неладное, как появился мальчик на велосипеде, ехавший навстречу.

Лаурент аккуратно сложил газету и стал внимательно следить за ним. Должно быть, лет тринадцать или около того. Велосипедист замедлил ход возле одного из бунгало и стал кружить позади. Менее чем через пять минут появились два мальчика, проехавшие той же дорогой также через гравий. Лаурент завел машину и поехал за ними.

Рядом с ним на пассажирском сиденье лежала фотография Бертрана, единственного сына Патрика Делайе и Шарлотты Дегроф.

Он узнал мальчика, когда тот проехал мимо. Бертран ехал на коричневом горном велосипеде. У него был льняной рюкзак с кожаными ремнями на спине, а у его друга на ремне болтались ролики. Лаурент вздохнул с облегчением. Его информация была правильной. Бертран ходил кататься на роликах каждый четверг и субботу. Он поехал к концу улицы, развернул машину и последовал за мальчиками в сторону Будевейн-парка. После того как они скрылись внутри, он подождал пять минут, а затем устроился с чашкой кофе в кафетерии рядом с ролик-катком.