Прости и не прощайся - Хелен Брукс

Котята быстро росли и успели приобрести отличительные черты. Двух кошечек назвали Холли и Айви, а котика — Ноуэл. Эта троица порой бывала неуправляемой, но Табита оказалась строгой матерью. Мелани их обожала, но любимицей все-таки осталась Табита. Полосатая кошка бегала за Мелани, как собачка, и больше всего любила лежать у ее ног или на коленях. Свой непослушный выводок она усмиряла, давая котятам оплеухи лапой и шипя на них, но в общем и целом это была счастливая семейка.

— Ты уверен, что все кошки остались в доме, когда мы уезжали? — забеспокоилась Мелани.

— Абсолютно уверен, — терпеливо ответил Форд. Мелани уже дважды задавала ему одни и тот же вопрос. — Телевизор выключен, задняя дверь заперта. О’кей?

Мелани улыбнулась ему. У нее уже несколько часов продолжались схватки, но они не были регулярными, и поэтому особой срочности ехать в больницу она не видела. Вдруг схватки сделались интенсивными и сильными, с меньшими промежутками. Форд перепугался. Сумка с вещами была давно собрана, но он почему-то не сразу смог ее найти.

Мелани посмотрела на спидометр и сказала, стараясь не выдать своего волнения:

— Форд, у нас скорость пятьдесят вместо дозволенных тридцати в этой зоне.

— Знаю.

— У нас достаточно времени. — Не успела она это произнести, как началась новая схватка.

Форд бросил на нее взволнованный взгляд, но не снизил скорость.

— Я же говорил тебе, Нелл, что надо было выехать несколько часов назад.

— Все хорошо. — Схватка отпустила, и Мелани смогла снова ему улыбнуться. — Трех будущих мам с курсов для беременных отправили домой из-за ложной тревоги. Я не пережила бы, если бы это случилось со мной. Я хотела быть уверенной.

Форд застонал.

— А как тебе родить ребенка в машине? — Он тут же понял, что сморозил глупость, и быстро добавил: — Конечно, мы бы с этим справились, но я предпочитаю, чтобы ты была в больнице.

Она тоже это предпочитала и тоже начала сомневаться, не припозднились ли они, но Форду не призналась. Он и так несется сломя голову.

Мелани переключила свое внимание на ребенка. Они с Фордом решили, что не станут выяснять его пол на двадцатой неделе. Им это было не важно. Единственное, что их волновало, — это чтобы ребенок родился здоровым.

Они приехали в больницу в благоухающих летними запахами сумерках, но Мелани впервые была глуха к красоте цветущих кустов вокруг парковки, потому что следующая схватка сжала тисками ей живот. Она вонзилась в руку Форда ногтями.

— Я побегу за креслом. — Форд с загнанным выражением лица огляделся, словно кресло стояло во дворе. — Сядь обратно в машину.

Она с силой вцепилась в него, переживая еще одну схватку, потом твердо заявила:

— Я не собираюсь ехать в кресле, Форд Мастерсон. Схватки каждые четыре минуты, и в этот промежуток мы успеем дойти до приемного покоя.

Он с восхищением смотрел на нее. После Рождества она вернулась с ним домой в Кингстон-на-Темзе и легко приспособилась к прежней жизни. Она поражала его своим спокойствием. В отличие от него — последние недели перед рождением ребенка он был сам не свой. Они отделали детскую в бледно-лимонных и кремовых тонах и приготовили все к появлению малыша.

Сейчас у Форда от волнения и беспокойства за Мелани внутри все тряслось. Он не ожидал, что она будет так страдать, хотя мог бы догадаться.

Они не успели дойти до приемного покоя, как началась следующая схватка. Мелани снова ухватилась за него. Его охватил страх. А если ребенок родится прямо на парковке? Почему он не настоял на том, чтобы приехать в больницу раньше? Но она такая упрямая. И в то же время такая замечательная, красивая, удивительная.

Мелани отпустила его кисть, и он увидел у нее на лбу капельки пота.

— Ох. — Она улыбнулась. — Ты помнишь, что говорили нам на курсах, если ребенок появится неожиданно?

— Не помню.

Он почти нес ее до дверей приемного покоя, но стоило им войти внутрь, как всем занялся больничный персонал. Форд почувствовал хоть какое-то облегчение. Очень скоро они были отправлены в родильное отделение и оказались в родильной палате. В голове у Форда царила полная сумятица, но когда он посмотрел на Мелани, которая внимательно слушала и выполняла указания акушерки, то у него в мозгу все встало на свои места.

— Ты прекрасно справляешься, любимая, — шептал он. Если бы только он мог взять на себя ее боль! — Уже скоро.

На самом деле схватки с промежутками в три минуты продолжались еще два часа. Для Форда время тянулось бесконечно, хотя врачей это, кажется, не беспокоило.

Мелани начала уставать, она даже погружалась в дрему на пару минут, но руку Форда по-прежнему сжимала очень крепко. Она улыбалась ему и говорила, что все хорошо. Он чувствовал себя беспомощным и задавал акушерке ненужные вопросы, пока эта достойная особа не испепелила его взглядом.

Но после полуночи весь процесс ускорился. У Мелани начались потуги, пришла вторая акушерка, обе встали у согнутых ног Мелани, а он сидел рядом и держал ее за руку. Он боялся, что у нее не осталось сил, но, как всегда, оказался не прав там, где дело касалось Мелани. Она тужилась, пыхтела и дышала так, как ей велели.

Спустя двадцать минут родился их сын, которого акушерка назвала великаном и положила на руки Мелани. Форд знал, что, проживи он даже сто лет, никогда не забудет, с каким выражением Мелани смотрела на маленькое сморщенное личико. А младенец открыл ясные серо-голубые глаза, словно узнал свою маму.

— Привет, — тихонько произнесла она. Слезы текли у нее по лицу, когда она поцеловала атласный лобик. — Я твоя мама, мой драгоценный. А это твой папа. — Она повернулась к Форду с сияющей улыбкой и увидела, что у него тоже мокрые щеки.

— Он такой красивый. — Форд нежно поцеловал ее, а потом протянул руку к своему сыну, который немедленно схватил его за палец с удивительной для такого крохи силой. Он засмеялся. — Ты только посмотри на эту шапку черных волос.

— Он будет красивым в папу, — заметила одна из акушерок, с улыбкой глядя на счастливых родителей. — Да он крепкий парень. Уверена, что весит больше десяти фунтов.

На самом деле Люк Форд Мастерсон весил десять фунтов и девять унций.

Мелани держала сына на руках и гладила кончиком пальца детскую щечку, а Форд пристроился сбоку на кровати и обнимал ее за плечи.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Божественно, — ответила она, — и немного печально. Только не думай, что я люблю его меньше, но просто я подумала про Мэттью…

Он кивнул и сжал ей плечо.

— Форд, правда, он красивый? И он уже похож на тебя. У него твой нос. Видишь?

Форд смотрел на своего сына, самого красивого ребенка во всей Англии, но… он выглядит так, как и положено младенцу. Интересно, почему женщины могут видеть то, что большинство мужчин не видит? Он улыбнулся.