Я Распутин. Книга четвертая - Алексей Викторович Вязовский

истории, пришлось рассказывать, как в конце прошлого века, Феликс Фор дал дубу от инсульта на своей любовнице — Маргарит Стенель. Прямо во дворце на Елисейских полях. После чего благодарные соотечественники поставили президенту надгробный памятник, где политик лежал в обнимку с французским флагом. Тонкая галльская ирония.

— Ну ты и пошляк! — Сахарова больно ущипнула меня и принялась одеваться

— Был бы пошляк — засмеялся я — Разложил бы тебя на рабочем столе в кабинете Таврического

— Как тебя только терпит твоя жена?! — Ира натянула чулки, внимательно на меня посмотрела. Тему моих супружеских отношений мы никогда не затрагивали.

— Она у меня дремучая, сибирская. Я ее берегу. Предложи наши игрища втроем, не поймет.

Тут мне прилетело уже серьезно. Правда, не по голове. И на этом спасибо.

***

Кровь текла не только у меня из носа — война уверенно перешла в позиционную фазу, стороны увлеченно гвоздили друг друга артиллерией и зарывались в землю. И если раньше нас тиранил Морвед с требованием взрывателей, то теперь на Ростех насел и Военвед — дайте толуол! Привыкли, вишь, что мы практически палочка-выручалочка, чего не попросишь — ррраз! и достаем из кармана.

Одно счастье, что высшее военное руководство со мной малость знакомо и “челночная дипломатия”, когда я метался от одного высокого кабинета к другому, принесла свои плоды — удалось-таки убедить генералов не ставить нереальных планов. И без того все наши производства работают в полную силу, местами на износ.

Обещал, что приложим все усилия (ну не смешно? Концерн в казну передан, а Гриша давай, гони продукцию и побольше, побольше!), зато взамен выбил право на военнопленных — многие попавшие к нам в результате наступления в Галиции были не прочь улучшить свое положение и поработать. Принуждать-то их конвенции запрещают, но коли ты сидишь на так себе пайке, а за забором есть возможность подзаработать, то почему бы и нет? Конечно, на военные производства их пускать нельзя, но чернорабочими, на Бел-Балт, в сельские наши предприятия очень даже запросто, мужтиков-то отовсюду призывали, хоть часть прорех закроем.

Нам пришлось увеличивать даже производство бертолетовой соли, чего я никак не ожидал — мало того, что спрос на шведские спички вырос, так еще и доставка сырья из других мест сильно затруднилась. Ну грех же таким оборотом не воспользоваться! Вот и гнали по воде через финские озера и каналы, а дальше на шведских пароходах. И по всему выходило, что надо бы эту новую ситуацию в отношениях со шведами закрепить новым же контрактом.

Тем временем Демчинский отныкал у государя императора дареный кайзером портсигар, с портретом Вильгельма. Корнилов, наконец, вещицу одобрил — первые две не годились, одна слишком старая, даритель наверняка про нее забыл, вторая неприметная, хрен вспомнишь. А портсигар был получен, что называется, из рук в руки при совместном катании на яхте в финских шхерах всего два года назад.

А поскольку я все равно собирался в Швецию, на меня навесили почетную обязанность поработать на российскую разведку и контрразведку — доставить портсигар нашему военному агенту в Стокгольме. А уж он наладит его дальше.

Мотаться по осенней Балтике с риском загреметь под набег германских миноносцев мне военные отсоветовали напрочь и я решил лететь. А что, Ла-Манш я перелетал, из Германии в Данию путешествовал, а тут от Вазы до Умео всего-то километров сто, а за последние годы у нас и движки куда надежнее стали и самолеты куда лучше, спасибо Игорю.

Добрался до Вазы на поезде, сгрузил самолет и со вторым пилотом чинно-благородно перелетели в Швецию, даже никакого превозмогания не случилось. Погода отличная, видимость тысяча на тысячу, даже ветерка нету — штиль. Ну дальше явился в полицию, доложился — а то черт их знает, война же кругом, вдруг начнут ловить неизвестного авиатора — и опять же на поезде поехал в Стокгольм.

Первом делом явился в посольство явился, военный агент меня уже ждал и чуть ли не выхватил портсигар из рук. И сразу же умчался, даже парой слов не перекинулись. Вечером, правда, явился с извинениями — срочная оказия, еле успел, портсигар уже утром будет в Германии.

Шведы же, наоборот, никуда не торопились, и потому переговоры со спичечным картелем или как его там шли не то чтобы трудно, но уж очень неспешно. Вяло обсудили один вопрос — пообедали — вяло обсудили другой — поужинали — опера или театр — увидимся утром, хер Распутин. Обзываются еще, викинги недорезанные.

На третий день, когда я понял, что обратно в питерский график я уже не попадаю и расслабился, почуял некое изменение. А потом сообразил, что шведы намеренно тянули, надеясь поставить меня в цейтнот и в режиме пожара выбить нужные им преференции. А вот хрен вам, варяги незваные! Демонстративно отбил телеграмму в Питер, что задержусь надолго и принялся мотать нервы принимающей стороне. Вяло обсудили од… — а не прогуляться ли нам по Стокгольму? — пообедаем — вот тут у нас остался вопр… — прошу извинить, господа, у меня встреча с дамой. Еще через два дня переговоры завершились, как говорится, в динамичной и деловой обстановке. Кое-где уступил я, кое-что уступили шведы, все довольны, стратегический союз спичечных и бертолетовых монополистов будет жить, а я хоть немного отдохнул от бешеной круговерти дел. В конце концов, если без начальника дело стоит, то он хреновый начальник — справятся в России и без меня.

И, судя по телеграфным отчетам, справлялись, панических вопросов не присылали, срочно назад не требовали и я решил зависнуть еще на пару деньков. Вот захотелось съездить на рыбалку. Взял в аренду катерок и по фьордам. Красота — неописуемая. Поудил рыбку, поймал большую морскую форель. Которую при мне тут же разделали и зажарили в небольшом навесном мангале.

За совсем небольшие деньги капитан довез меня до “языка Тролля”, я не поленился забраться наверх, посидеть на выступающей скале. До чего ж хорошо! Так бы и остался тут жить. Просыпаешься, а перед тобой — концентрация природной красоты. И море и горы… Интересно, а получится ли выкупить Ласточкино гнездо в Крыму? Мои мысли перескочили на отечественную достопримечательность.

У Перцова в “Слове” я читал, что московский миллионер Сергей Рахманов, который собственно и заказал замок, совсем недавно умер. Наследовала ему дочь — ей то и досталось “Гнездо”. Она уже объявила, что планирует устроить что-то вроде центра живописи, приглашать известных художников, устраивать вернисажи… Попросить уступить? После того, как на Ростех повалились государственные заказы — денег стало больше, чем нужно