Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра - Мария Устинова

Они пожали друг другу руки.

— Андрюха!.. — позвал тот, когда мы уже уходили. — Береги девочку.

Андрей пропустил меня вперед, а сам обернулся в дверях.

Мне кажется, врач знал, кто он такой — даже голос дрогнул.

— Не сомневайся.

Мне хотелось поделиться эмоциями, но Андрей ушел в себя. Посадил меня в машину, сел за руль и резво сдал назад. На обратном пути мы заехали в дежурную аптеку. Через высокие светящиеся витрины я смотрела, как он рассчитывается на кассе.

Я рада, что не одна.

Что есть, кому свозить меня к врачу, купить еды — позаботиться. Даже если у нас ничего не будет потом. Наши отношения обречены, наших чувств нет. Но жизнь научила меня радоваться синице в руке, а не витать в глупых мечтах. Он не подарит мне кольца, не сделает предложения, и не поведет нашего ребенка на прогулку. Зато у нашего сына или дочери был отец. О своем я ничего не знала. Целых пять месяцев мы будем играть в семью. Это больше, чем было у моей мамы. Он защитит нас. Снимет с меня груз финансовых проблем. Это уже больше, чем получают некоторые девушки в моем положении.

Андрей вернулся и сел за руль.

На колени шлепнулась небольшая коробочка с допплером.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — я прикоснулась к пальцам, когда он схватился за ручку переключения передач.

Он выглядел бледным, потрепанным. На людях держался, а наедине уже нет — черты лица обвисли, особенно с парализованной стороны.

— Устал, — признался он.

Андрей отлеживался около недели. Ему больше не было так плохо, как в первую ночь. Я видела, как он разрабатывает тело, чтобы вернуть подвижность. Несколько раз у него звонил телефон, Андрей смотрел на номер и не отвечал. Я поняла без слов: не хочет выходить на контакт, идти к ним, пока не оправился. Как раненый зверь, в безопасности он ощущал себя только в логове.

Ничего хорошего ему не скажут.

Я еще в прошлый звонок поняла, что его отношения с «коллегами» — просто видимость. Своим друзьям он не верит. В эти звонки он становился мрачнее тучи, взгляд стекленел. Я вспоминала рассказ Андрея о своем прошлом, вспоминала Шелехова, и у меня мороз шел по коже.

Это непростой человек.

Как и Андрей. Угораздило же меня в него влюбиться… Но той весной мне хотелось ярких чувств — нам двоим хотелось. Любовь к таким людям дорого обходится, но насколько, я не представляла даже глубоко беременной, уже зная, кто он и как жестока к слабым среда, из которой он вышел.

Не знала, чем придется заплатить за мою любовь, и за жгучий весенний воздух, который когда-то вскружил нам голову нам обоим.

Андрей

— Демьян хочет, чтобы ты объяснился за промах, — сказал Шелехов. — Сам, не через меня. Давай сюда ствол.

Пришлось отдать.

Он смотрел на высокие окна псевдо-китайского ресторана, на стоянке которого они ждали. Любимое место Демьяна. Твою мать. Главное, без эмоций.

— Что он сказал?

Шелехов без слов выбрался из машины.

Мог бы предупредить, чего ждать.

Но здесь друзей нет. Андрей выбрался следом. Летняя ночь дышала розовым запахом от высаженных кустов роз вокруг ресторана. Пахло едой. Мощеный тротуар огибал ресторанчик и терялся в темноте. Их пригласили не через главный вход — через черный. На заднем дворе его поставили лицом к стене и заставили опереться руками на щербатую кирпичную стену. Над головой гудела вентиляция. Обыскали профессионально: и по ногам провели. Шелехова обыскали вторым, после этого разрешили войти в зал.

Яркий интерьер, приглушенная мелодичная музыка, но почти все столы пусты. За дальним, отгороженным декоративными ширмами с иероглифами, ждал мужчина за шестьдесят. Седые волосы, очки в золоченой оправе, элегантный костюм. Он производил приятное впечатление, пока они не приблизились. Столик закрыли телохранители и старичок поднял глаза. Взгляд был очень тяжелым.

— Андрей, здравствуй.

Он шел первым и сейчас, когда Шелехов остановился за спиной, возникло неприятное ощущение западни.

— Присядь, — пригласил он.

Охрана пропустила вперед и Андрей устроился напротив. Отделаться от ощущения, что его вызвали на ковер, не получалось.

Только он сел, сразу же подскочила девчонка в красном кимоно.

Демьян — особый клиент.

Его гостей обслуживают без промедления.

— Попробуй утку по-пекински, — нейтрально предложил тот, разделывая на дне белоснежной тарелки темные ломтики птицы. — Великолепное блюдо.

— Спасибо, не голоден, — жрать хотелось ужасно, но если не думать о сосущем ощущении в желудке, то голода как бы нет. — Если не против, я закурю.

— Травись на здоровье.

Андрей прикурил. Вместо заказа девочка принесла фарфоровую пепельницу. Демьян неторопливо, даже как-то аристократично попробовал утку. Не задавал вопросов — ждал, пока Андрей начнет первым. Что Демьян умел — легко и непринужденно ставить людей в унизительное положение.

Придется оправдываться. Надо валить на поставщика.

— Оружие было с браком, проблема со стволом. Я промахнулся, завязалась перестрелка, — он вдохнул поглубже дым, чтобы было время подумать. — Ну, короче, меня сразу ответным огнем зацепило.

Старик не подал вида, что слышит. Жует эту утку по-китайски своей вставной челюстью, как сраный аристократ.

Говорят, зубы ему выбили в молодости.

Заставляли сказать, где прячет золото. Потом всех, кто это сделал в течение полугода нашли с ножом в сердце, а кто слил про заначку — выпотрошили живьем. Демьян не прощал врагов и предателей.

Надо от себя отвлечь.

— Демьян, они меня ждали. Сразу вычислили, откуда вел огонь.

Сам просчитался. Отвлекся на Лену, потерял концентрацию. Заметили пристрелку — вычислили направление огня. Это третья машина была, конечно, его ждали…

Старик поднял глаза и чуть не носом повел, как собака, которая чует ложь.

— Слышал, у тебя девушка беременна, — его буравил пристальный взгляд. — Дело-то молодое, бывает…

Если сейчас соврать, а затем правда выяснится — обратного пути не будет. Лену он не зря упомянул. Ждет реакцию. Цепко смотрит: слабое место или нет?

— Девушка? — он наморщил лоб, делая вид что сбит с толка. — Нет, это ошибка, причем здесь девушка…

— А мне говорили, ты ее искал.

Откуда только знает?

— Было дело, тоже слухи дошли. Люди Ковалева распространяли, помнишь, Сергей?  — говорить уже больно, но Андрей держал речь четкой. — Девчонка наврала ковалевским, когда на нее наехали.